Зима.
Январь насквозь пропах кофе, экзаменами, бессонными ночами и водкой. А еще в этом году январь пахнет свободой и легким помешательством. Февраль…февраль пахнет парафином, дымом сигарет и любовью. А еще немного – подлостью. Но это сквозняк приносит. А от свечей пахнет ванилью. А от любви – счастьем, глупым как в детстве. Не открывать форточку! Пусть запах сохраняется!
Капли.
Капли по стеклу. Капли, капли. За каплями где-то далеко внизу - зелень. Сегодня ее почти не видно. Капли, капли. И туман. В каплях отражается мир. Весь. От начала и до конца. Вглядись – ты тоже в них отражаешься. Вот она, капля-ты. А это – капля-я. Они бегут по стеклу каждая своей дорожкой. Стекло неровное, и вот – неожиданный поворот, и твоя капелька медленно приближается к моей. Порыв ветра и капелька-я тоже поворачивает и резво бежит к тебе. И вот уже есть только одна капелька, капля-мы. Капли, капли. Майский дождь умывает стекло, а меня снова тянет на лирику…
Метро.
Метро. Поезд рычит, толпа движется. Хаотично, натыкаясь друг на друга, идут люди. Толкаются, кто медленнее, кто быстрее, идут. Я спешу. Спешу услышать рев и быть проглоченной и выплюнутой этим непонятным шумным червяком-поездом. И снова идти в полумраке искусственного света по переходу, нырять вместе с новым поездом в новый тоннель. Все мы спешим. Это - утро.
Я жду.
Раннее утро… Поезд стучит колесами, мешая спать. В ожидании весны мы все немного нервные, мы – в предвкушении. Уже скоро, скоро…А, собственно, чего мы ждем? Любви? Солнца? Обновления? Я – жду тепла и зелени. Только тепла и зелени. Солнце смотрит на нас и зимой, и осенью…а любовь…если ей захочется – она и промозглым осенним утром заползет к нам в душу, как всегда, забыв спросить на это разрешения. Я жду тепла.
Нежность.
Просыпаюсь от чувства нежности. Нежности, которая вокруг. И я тону в ней, растворяюсь целиком. Сладкое погружение. В себя, в теплое море нежности, в счастье. Лучик солнца пробежал по щеке. Кто-то гладит по голове, перебирает волосы. Кто-то дарит кусочек счастья.
Море нежности, счастья – и музыка. Что это? Сказка? Сон во сне? Или уставшее от окружающей серости воображение играет со мной злую шутку? Нет. Музыка. Та, под которую я мечтала однажды проснуться.
Услышать, запомнить, понять…и воплотить мечту! Увидеть одиночество в душе – и спасти. Спасти от боли и пустоты, которые уже посчитали мою душу своим домом. Сделать счастливее. Лед тает и освободившаяся из его оболочки душа поет. Неоценим этот подарок!
А я…я не могу ничего подарить тебе. Тебе, у которого та же зияющая дыра вместо сердца – последствие неверия, нелюбви, неблагодарности. Та же боль одиночества. Я – не могу. Но я помню. И я говорю: «Спасибо Тебе!»
Тоска
Иногда так бывает: вроде и солнышко светит, и водичка плещется призывно, но такая тоска берет…Наслаждаться природой в одиночку я не умею…Полкило радости – бутылка шампанского, уже неполная. Тридцать секунд веселья: посмотреть в глаза пляжному «качку», который уже давно за моим пьянством с интересом наблюдает; с берега - в воду и 10 метров баттерфляем. Удивленные такие глаза. Значит, что-то я еще могу. Не слишком еще расслабилась. Хотя, в сравнении с девчушками в стрингах внешне уже проигрываю….Время идет, а себя найти по-прежнему не получается. Может быть, оттого и тоска. Я – неудачница? Да не совсем…Просто долго раскачиваюсь, наверное. Преступно долго…
Пьяная.
Пьяная-пьяная осень. Вином и запахом дорог пьяная. Запахом листвы и прозрачностью неба. Пьяная. И я пьяная. До краешка заполненная счастьем. Дождь за окном - не слезы неба! Дождь приходит, чтобы умыть и разбудить улицы. Или, наоборот, убаюкать своей тихой песенкой. Скучая по синеве неба, мы ищем замену - и пьем, пьем синюю пузырящуюся жидкость. Синюю, как весеннее небо. Пьянящую как первый поцелуй. Пьяная-пьяная осень. Пьяная разговорами под шампанское. Хочешь праздника? – Налей в бокал игристого вина, и слушай, слушай, как шипят лопающиеся пузырьки. Очисть мандарин. Ощути запах, вспомни новый год глубокого детства… Пьяная-пьяная осень. Пьяная воздухом в горах и короткими сообщениями оттуда, с волшебной Камчатки.
Мир в подарок.
Это очень странное чувство – переход в другой мир. Этот новый мир, еще неизведанный, уже влюбляет в себя, подкупает своей непредсказуемостью и непосредственностью. Еще вчера осень была чем-то угнетающе-мрачным. Сегодня даже небо – море красок, пусть и в серой гамме. Вот идет человек. Глаза – вниз, выражение лица такое, словно он на голгофу идет. Но – с пивом. Смешно. С пивом – и на голгофу. Идет дама. Как будто крысу увидела…нет…таракана проглотила! Смешно и грустно. А вот пара. Серьезный разговор. Сосредоточенные лица. Ребята! Оглянитесь вокруг, вечер уже! Или вы и ночью будете о делах говорить?
У меня же сегодня – чувств столько, что не умещаются на бумаге. Цвета такие, что и определения им нет. А звуки…их было много…и громко, и резко – пока не привыкли уши. И – весь мир. Мир в подарок. Любовь к музыке – заново. Любовь к искусству – заново. Любовь к жизни как у ребенка. Мир в подарок.
Казань
Мы стоим в Казани. Ярко-синее небо с ползущими по нему облаками. Позвякивание трамваев. Я смотрю вокруг. Я впитываю звуки, запахи, цвета осени в этом великолепном городе. Ощущение себя в городе и города – в себе. Воздух морозный, немного дребезжащий. Ярчайшее высокое небо. Я – уезжаю. Ты – остаешься. Остаются твои трамваи, остаются магазинчики с надписью «кибет», остается кремль, такой серьезно-белый днем, золотом горящий в закатных лучах и ярко подсвеченный, праздничный – ночью. Остаются решетки на вокзале, часы, лестницы перехода. Остаются люди. А я – уезжаю. И еще долго буду грустить без тебя. Около года вспоминать твои ставшие родными за 3 дня улицы. А потом – я приеду.
Безнадежен.
Безуспешно пытаюсь объяснить. Несколько взмахов руками «Ну вот же! Смотри! Видишь: красота! Видишь? Это же и есть счастье! Ну послушай же!» Ты не слышишь. Ты слеп и глух. Я хочу помочь. Но - нет. Ты безнадежен. Так рано – и уже безнадежен…Еще попытка – вдруг у тебя получится? Получится открыть глаза и уши. Почувствовать мир на вкус. «Смотри: небо! Решетка чугунная! Ну, посмотри!» Ты берешь сигарету. Делаешь глоток воды: у тебя похмелье. Смотришь вокруг пустыми глазами. Ты – безнадежен.
Судьба.
Так странно переплетаются человеческие отношения…как нитки в руках малыша. Запутал-распутал. Поиграл немного, запутал в клубок, распутал опять. Где-то случайно разорвал. Сегодня вы как брат и сестра, завтра любовники. Послезавтра можете стать врагами. Или опять друзьями. У судьбы нет логики. Она как ребенок играет нашими жизнями. Она не злая и не добрая. Просто ей интересно.
Глаза.
Он вдруг превратился в обычного человека. Во многом скучного, не очень красивого и излишне самовлюбленного болтуна. Интересно, это глаза виноваты? Почему же раньше они видели его интересным и немного загадочным, а дерганую артикуляцию принимали вместо невроза - за энергичность. Глаза – глаза…как поздно они открываются и как многих девушек подводят!
Стеклотара.
Так страшно, не по себе, метания и обрывки мыслей. И знание. Знание, что человек, который занимал достаточно места в твоей жизни, должен быть вычеркнут из нее навсегда. Вычеркнут, закрашен белой краской. Да, белой. Закрасить. И нарисовать поверх цветы. Навсегда. Так понимаешь сквозь боль, что слово «друг» не вечное. Боль. «Через боль приходит наслаждение.» Видимо, это про меня. И про таких, как я. Нарисовать цветы и уйти, оставив такой своеобразный памятник закончившейся вдруг дружбе. Банально…виноват не он. Виновата не я. Виновата бутылка, которая стоит теперь между ним, и миром. Как банально!
И еще одно знание. Даже через цветы, белый фон и крест на имени буквы будут проступать и становиться все ярче – если он вернется из алкогольного бреда в этот, яркими красками наполненный мир.
Начало зимы.
Падали листья. Падал снег. Медленно, кружась, опускался с неба, лежал на лапах сосен, на гроздьях рябины, под ногами, забивался в отвороты джинс и за воротник. Снег был вокруг, и в этом снегу две фигуры. Немного замерзшие, немного внутри грустные, а в целом - счастливые. Наверное, из этого снега, осенних листьев, рябины морозной, улыбок и долгожданной встречи и складывается счастье? А еще из вина. Красное вино и белый снег. И, по телефону, - голос человека, по которому так скучала. Допить вино, и вновь по заснеженному лесу, к дому, к теплу, к семье. Напиться, впитать это тепло каждой клеточкой и бежать, бежать дальше, ведь столько еще не сделано. Бежать туда, где этот голос, туда, где встретят, туда, где выслушают. И самой слушать, слушать, слушать, ведь так много нужно рассказать, так много произошло за год, столько всего переменилось.
Сумасшедшая ночь, обгоняющие друг друга фразы, и чувство, что нет никого вокруг, только двое в прокуренной кухне, только их мысли. Только их жизни, которые вновь пересеклись по прихоти судьбы. И невозможность рассказать все словами, и легкая усталость, и отсутствие сна.
И утро. Легкими шагами в их жизни входит понимание той тонкой связи, которая никуда не делась за прошедший год. Наоборот, стала лишь крепче. Ниточка, тонкая, как волос, которую почему-то сейчас не разорвать.
Вечер. Ее бесконечные попытки дозвониться, его одинокое ожидание. Психозы, мысли, бессонница. А утром найдется телефон и будет обещание встречи. Потому что иначе уже невозможно. Как невозможно не дышать. И волшебство ночи, сказка, в которую страшно поверить. Сказка, до которой страшно дотронуться, чтобы не разбить, не сломать. Счастье, которое хочется осторожно греть в ладонях, лелеять, баюкать.
Почему сейчас, а не год назад? – Потому, что так нужно. Кому? - Судьбе, наверное. Почему так мало времени - и снова расставание? - Проверка на прочность. Почему так грустно? – Потому, что за все нужно платить. Почему так тепло на душе? – Потому, что сегодня им выпало счастье.
Но…то…
Но любите-то вы их. Тех, которые давят прыщи по полтора часа и по два рассматривают, насколько уменьшилась их складка на животе. Тех, которые смотрят сериалы и плачут. Тех, которые не умеют даже гвоздь забить, не то, что плиту починить. Любите тех, кто накладывает грима по полтора килограмма и не умеет правильно писать даже слово «здравствуйте». Тех, кто на свидании думает о том, как смотрится их фигура в этом интерьере, но уж точно не о вас. Любите тех, кто любит только свою физиономию, да даже и не ее, а только лишь ее идеальную, а, точнее, мечту о ней. А те, кто может сделать что-то, сами остаются в одиночестве именно когда им – тоже, в общем-то, слабым - так нужна ваша помощь. А они могут … и поэтому должны…да кому они, к черту, должны!... никому. И я – никому. И я в который раз так хочу попрощаться … и так боюсь …
Сны.
Мне снилось, что сыплет снег. Над миром одно сплошное облако, и из него сыплет снег. Никогда не любила зиму. И холод. И белый, холодный, не дающий ничего видеть, снег. Есть мнение, что сразу после смерти мы попадаем в непонятное место, где ничего нет, а есть только серый кисель, не теплый и не холодный - никакой. Серый, поглощающий все звуки. Кисель, сквозь который ничего не видно. И вот сквозь него идут сотни людей, не встречаясь, не пересекаясь, не слыша и не видя друг друга. А снег – такой плотной, непроглядной стеной – очень напоминает тот самый кисель. Ничего не видно, ничего не слышно. Отличие одно – еще и холодно…Сны, напоминающие о смерти. Сны про снег.
Женщины.
Женщины. Странные, непонятные, глупые, неприятные, но милые и чем-то так привлекающие существа. Женщины, и вправду бывают «ужас, какие дуры» и «прелесть, какие дурочки». А про умных еще никто ничего вечного не сказал.