Бог Ты Мой… Глаза открыты широко, да не видно дна донных зрачков, прикрытых доныне чёрными спицами ресниц; да в серой радужке радуются светлые дуги, да эритроцитные круги кружат по Вене вен, путаясь в их паутине.
Не смотреть, не дышать…
А дышать всё равно нЕчем. НЕчего дышать. Не за чем.
Губами алыми яростно-ялово дуть на свечу, а воск – как олово – как кровь: стекает здОрово…
Выгибая бровь, целовать опять! Снова! Вновь!.. И так без конца заканчивать законно завядший день, разлитый лаком цвета мака на столе, как акварель, и так – каждая тень;
Каждый Божий прохожий смотрит подозрительно и зрительно увеличивается до размеров солнца, и стучит в разбитые оконца новый май.