Одинокая птица над полем кружит.
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура в заплатах и клыки, что ножи.
Не чести меня волком стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня как я жил.
Я в кромешной ночи как в трясине тонул,
Забывая, какой сейчас месяц и год.
Где я собственной крови c избытком хлебнул.
До чужой лишь потом докатился черед
Я сидел на цепи и в капкан попадал
Но к ярму привыкать не хотел и не мог
И ошейника нет, чтобы я не сломал.
И цепей, чтобы мой задержали рывок.
Не бывает на свете тропы без конца.
И следов, что навеки упрятала мгла.
Я бояться отвык голубого клинка.
И стрелу с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного - умереть до прыжка
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нибудь в доме светил огонек
Но, не ждут, и по-прежнему путь одинок.
Я бы спрятал клыки и улегся у ног
Я б тихонько притронулся к детской щеке
Я бы вечно хранил, и стерег и берег
Просто так, за любовь, улыбнувшейся мне!