Пространство, как воздух, давило на веки.
Стыдливо прощались мужчины и те,
Кто вздумал себя называть человеком,
Шагая ступнями по голой воде.
Безумство развеялось прежде сомнений.
Кто знал свое имя - был пьян и разбит.
Не ждали гостей, как не ждут откровений
От тех, кто давно и надежно убит.
Собаки делились на добрых и сильных,
А люди - на тех, кто был в шляпе и без.
Замужние женщины слали посыльных
К прыщавым избранникам юных невест.
Круги расходились над мокрым асфальтом,
Надежды сжимались, как воля, в кулак.
Певицы стыдились своих контральто,
И каждый готов был быть пойман впросак.
Судьба не кончалась. Кончались улыбки.
Кончались надежды и то, что внутри.
Давно позабытые букв отрывки
С трудом оживали на слове "замри".
И так продолжалось бы, может быть, вечно,
Но кто-то счел лишним опять умирать.
Вот так завершилась обыденность речи
На ноте, которой уже не сыграть.