Вам когда-нибудь приходилось быть невидимкой? Вы когда-нибудь видели, как Людка, Пашка и Оксанка играют в «чичи мичи стоп», или в «море волнуется раз», или в 10-ки. Только видеть это приходилось с высоты третьего этажа через паутину кухонной занавески, из единственного незанятого барахлом угла. Почему? Потому что нельзя. Потому что квадратный корень это самая великая загадка вселенной. Потому что начиная убираться в своей комнате под кроватью обязательно находится крапивинская голубятня, потерянная 2 месяца назад и недочитанная на самом интересном месте. Потому что Борька Пузов из второй квартиры - мутант из созвездия гончих псов и никто об этом не догадывается, а соседи с первого этажа достаточно зарабатывают, чтобы вставить себе в окна небьющиеся стекла, но почему-то этого не делают. Но все-таки, если вы никогда не стояли невидимкой в углу и не смотрели на друзей - «предателей», не замечавших, что тебя с ними нет, если вам все всегда было можно, то вы довольно-таки несчастный человек. Потому что ценным, «можно» - становится после «нельзя».
Но сейчас все иначе. Сейчас можно, но нельзя. После того, как я заболел - мне все стало можно. Кроме одного...
Море в двух шагах. Пашка, Оксанка и Людка тоже. Но они в нем. А я нет. Мне нельзя. Стрептодерм экземодификат и соленая вода несовместимы. Так же, как несовместимы Борька Пузов и темный, с иголочки костюм, в котором он направляется ко мне.
- Сидишь? - в темных очках Борька похож на тюремщика.
- А тебе то что! - огрызаюсь я.
- Жалко!
- Ой, откуда такое участие?- Съязвил я.
- Да не. Ты не понимаешь... Но скоро поймешь. Шоу маст гон! - и он замахал кому-то рукой...
Море вскипело мгновенно. Всё. И все. Не было криков, не было плача. А был суп. Из Пашки, Оксанки, Людки и тысяч, и тысяч, и тысяч неизвестных. И самым безумным было то, что варево ... вкусно пахло. Потому что мясо сварилось. Пора. И тут появились гончие. И впереди Борька, брызгая слюной и хлестая языком по песьей морде, вместе с родственниками, голодной стаей летя к огромной песчаной миске.