Спросила я: «СкажИте, скольких
Вы совращали в ласках скользких?»
Шептали вы о девах польских,
О длинноногих стюардессах,
О разноцветии в поэзах
И приникали в разных позах,
Меня вдыхая, словно розу…
Шутили о любви Шопена,
О том, какой была Жорж Санд,
О жёлтом цвете у Гогена,
Что обожал маркиз Де Сад…
О неких греческих сосудах
И о корнях, и плыл рассудок.
Мой демон личных удовольствий!
Как обжигали ваши вольты!
Я соскочила с вас, смеясь,
Одним прыжком меня настигли.
У вас в глазах мерцали тигли.
И пляски Вакха на устах.
Вы прикоснулись, я зажглась.
Ладони двигались с пристрастьем.
Меня вращала ваша власть.
Страсть проникала через платье.
И через кожу, через душу,
Уже моя текла наружу.
На ваши плечи я легла,
Согнув от сладкой дрожи ноги,
Вокруг сверкали зеркала,
И мы клубились, как миноги.
Казалось, я сошла с ума.
Не ты, Эрот в меня вонзился
И ртом своим со мною слился,
И ощутил меня до дна.
О да, я в том убеждена!
Всё закружилось: волны ласки,
Движенья губ, шептанья, стоны.
Так растлевают верхолазку,
Шальные трещины на склонах.
Скрестила ноги, сжала бёдра!
О, что творил язык бесстыжий,
И всё росло с неясной дрожью,
Истома поднималась выше!
Ещё! Ещё! Ещё! И ртом
Меня ты бросил в сладкий шторм.
Поднял! И снова бросил! Снова!
Вот так, наверно, с Казановой!
Когда заря накрыла светом
Опустошённую квартиру,
Ты, прошептав обрывки Фета,
Исчез, оставив грезить Лиру.
Средь бесконечных муз и ласк.
Я поклялась не видеть вас!