Залечь на дно, где жирны караси,
Где ил так мягок и вода тягуча.
Смотреть со дна, как на распухших тучах
Трясутся листья проклятых осин,
Как осень их раскрашивает хной.
А мне тепло, но только лишь снаружи.
А мне, лежащей ленно в сонной луже,
Смешно глядеть, как суетится бедный Ной.
Давлюсь от смеха, чрез соломинку дыша,
Подслушивая сквозь ушную вату,
Как Ной, вспотевший, выругался матом -
Ковчег застрял навечно в камышах.
Отречься трижды, не успев принять...
Но это в прошлом. Бог мой, это в прошлом.
Я вязну в тине, словно в чём-то пошлом -
И караси всплывают умирать.
И на зубах стоит песчаный хруст,
И пульс частит, и холодно до дрожи.
Я выхожу. Меня кладут на ложе.
Я чистая. Люби меня, Прокруст.