я вижу, как ты пьешь из родника, зачерпывая
воду крошечными синими ладошками, нет, твои
ладони не крошечные, они маленькие, и родник –
во Франции, откуда ты написала мне свое
последнее письмо, и я ответил на него, и
ничего больше от тебя не получал. ты сочиняла
безумные стихи об АНГЕЛАХ И БОГЕ, всегда
большими буквами, и водила знакомство
со знаменитыми художниками, и большинство
из них были твоими любовниками, и я писал
тебе: хорошо, вперед, окунись в их жизнь,
я не ревную, мы ведь никогда не встречались.
однажды, в Новом Орлеане, между нами
было всего пол-квартала, но мы так и не
встретились, не коснулись друг друга. ты
жила со знаменитостями и писала о знаменитостях,
и, разумеется, открыла для себя, что
знаменитостей интересует их слава, а не
красивая юная девушка в их постели,
которая дает им, а потом просыпается утром
и пишет большими буквами стихотворения
об АНГЕЛАХ И БОГЕ. мы знаем, Бог умер,
нам об этом говорили, но, слушая тебя,
я не был уверен, что это так. возможно,
все дело в прописных буквах. ты была одной
из лучших поэтесс, и я говорил издателям,
редакторам: «ее, напечатайте ее, она чокнутая,
но в ней есть магия. ее огонь настоящий».
я любил тебя, как мужчина любит женщину,
которой он никогда не касается, женщину,
которой он только пишет письма, и чьи маленькие
снимки он любовно хранит. я любил бы тебя
сильнее, если бы сидел в тесной комнатушке,
сворачивая сигаретку, и слушал, как ты писаешь
в ванной, но вот – не случилось. твои письма
делались все печальнее. твои возлюбленные
предавали тебя. малыш, писал я в ответ, предают
все любимые. это не помогало. ты рассказала,
что у тебя есть скамья слез рядом с мостом,
а мост – над рекой, и ты каждую ночь сидишь
на этой скамье слез и оплакиваешь своих
любимых, которые обижали и бросали тебя.
я ответил, но больше от тебя ничего не получил.
один приятель сообщил мне о твоем самоубийстве
через 3 или 4 месяца, после того как это
произошло. если бы мы встретились, то,
скорее всего, я бы тебя обижал, или ты меня.
поэтому так, как было, – лучше и не могло
быть.
_______________________________________
Charles Bukowski. An Almost Made Up Poem
I see you drinking at a fountain with tiny
blue hands, no, your hands are not tiny
they are small, and the fountain is in France
where you wrote me that last letter and
I answered and never heard from you again.
you used to write insane poems about
ANGELS AND GOD, all in upper case, and you
knew famous artists and most of them
were your lovers, and I wrote back, it’ all right,
go ahead, enter their lives, I’ not jealous
because we’ never met. we got close once in
New Orleans, one half block, but never met, never
touched. so you went with the famous and wrote
about the famous, and, of course, what you found out
is that the famous are worried about
their fame –– not the beautiful young girl in bed
with them, who gives them that, and then awakens
in the morning to write upper case poems about
ANGELS AND GOD. we know God is dead, they’ told
us, but listening to you I wasn’ sure. maybe
it was the upper case. you were one of the
best female poets and I told the publishers,
editors, “ her, print her, she’ mad but she’
magic. there’ no lie in her fire.” I loved you
like a man loves a woman he never touches, only
writes to, keeps little photographs of. I would have
loved you more if I had sat in a small room rolling a
cigarette and listened to you piss in the bathroom,
but that didn’ happen. your letters got sadder.
your lovers betrayed you. kid, I wrote back, all
lovers betray. it didn’ help. you said
you had a crying bench and it was by a bridge and
the bridge was over a river and you sat on the crying
bench every night and wept for the lovers who had
hurt and forgotten you. I wrote back but never
heard again. a friend wrote me of your suicide
3 or 4 months after it happened. if I had met you
I would probably have been unfair to you or you
to me. it was best like this.