Ты говори мне (вот ещё о том,
о чём молчат и смотрят, испытуя):
возьми любовь, как истину простую,
печальным поцелуем, тёплым ртом...
. . . . .
О том, что люди сходятся вот так,
как будто был им некий тайный знак
и голос, что нашёптывает сонным,
я знаю, ибо пройдена сполна
и мной вода томительного сна,
и был мне демон тёмный и нескромный,
что целовал в открытое плечо
и плакал надо мною горячо,
крылом лицо больное прикрывая.
Он обнимал меня и пел о том,
что девочка с печальным горьким ртом
(проснись, проснись... я есть, и ты – живая...)
не отвечает и не верит снам,
в её душе взрослеющей – изъян,
она теряет суть простого слова.
Через неё проходит ток времён,
обрывки знаний, коконы имён,
кочевники блуждающие, словно
в ней дверца есть с невидимым ключом –
о чём молчит она, дрожит о чём –
ведущая в пространство прошлой жизни.
Там место памяти, её удел,
там сумерки зарытых в землю тел
и ночь души, отпущенной на тризну.
Там между любящими есть стена
прозрачной речи, розового сна.
Не прикоснуться жадными руками.
Там всё теряется за пеленой
и только плачет, плачет за спиной,
мой демон тёмный долгими веками.
...проснись, проснись, любимая, я есть...