На Голиафа глядя, каменела
толпа. Высокопарные слова
застряли в дюжем горле. Голова
приобретала цвет свинца и мела.
За гранью обезглавленного тела
сухая, потрясенная трава
еще качалась, и неслась молва,
что это воля Бога, так хотела
судьба, швырнув злосчастный камень, чтоб
обломком жутким изувечить лоб,
смирив самоуверенность героя.
И вот уже мальчишка дерзкий, стоя
над павшим, усмехается, подняв
филистимлянский меч из сорных трав.