Вечной памяти местечка Копыль
В наше тихое местечко
Не свернет узкоколейка,
И из всех чудес на свете
Есть у нас лишь Рохл-Лейка.
Дочка Шимона–цыгана,
Кареглаза, белозуба
И, клянусь, что пол-местечка
Спит и видит эти губы.
А когда она смеется,
Жить не хочешь – рассмеешься.
Пол-местечка смотрит, Рохл,
На кого ты обернешься.
Дом на ней, и братья тоже.
Трое: Мотл, ДОвид, Зяма
И малАя – шЕйне Роза,
Названная после мамы.
Целый день она в работе,
То готовит, то стирает.
НавернОе, у наркома
В доме чище не бывает.
Ей сказала как-то Голда,
Рыжая вдова-соседка:
"Мойша мой собрался в город.
Поезжайте вместе, детки.
Ты должна учиться, Рохл,
Ты же умница, я вижу.
За отца не беспокойся,
И братьЁв я не обижу.
Накормлю всех, обстираю,
Чтобы мне не маять сраму.
Холить буду нашу Розу,
Названную после мамы."
Повезло шлимазлу Мойше,
Все устроила мамаша.
Как последний хоминташн
Заграбастал чудо наше.
Вечером, закончив ужин,
С бороды очистив крошки,
Шимон ей сказал:"Учиться
Ты поедешь вместе с Мойшей."
"Никуда я не поеду"-
Рохл в слезы: "Не поеду!
Что-же, как козу дурную,
Гонишь ты меня к соседу."
"Я решил" – отрезал Шимон-
"И не будет разговора.
После шабеса, наутро,
Повезу вас с Мойшей в город."
На заре он впряг лошадку,
Тронул старую вожжами.
Пол-местечка в это утро
Рохл-Лейку провожало.
Вот она рукой махнула,
Будто каждому отдельно...
Нам бы знак, за той телегой
Мы бежали бы неделю.
Через год они вернулись,
До родительской "усадьбы".
И большой начальник Мордух
Подарил им шкаф на свадьбу.
А потом они учились,
А потом они рожали,
Осю, Гришу и малУю,
Ставшую за Голду – Галей.
Жили весело и просто,
В коммуналке у вокзала.
Пол-местечка, навернОе,
Там хоть раз, да ночевало.
Тридцать лет в одной и той же -
117-ой районной.
Физику – Михал Иосич,
Алгебру – Рахиль Семенна.
Академик Пивоваров,
Знаменитый доктор Камин,
И еще один – секретный
Были их учениками.
Дети выросли так быстро.
Оська в физике профессор,
Гриша – врач, и Галка тоже,
Замужем живет в Одессе.
А потом, конечно, внуки,
Дни рожденья, юбилеи...
Что еще на этом свете
Нужно старому еврею.
.................................................
Все бы так, да по-другому
Порешилось в сорок третьем.
Не уехал Мойша в город,
Не родились его дети.
В наше тихое местечко
Не заглядывает лето,
Снег зимой не студит окна.
Никого там больше нету.
Две просевшие могилы,
На опушке, без ограды.
Пол-местечка в той, что слева.
Остальные – в той что рядом.
Все там – Шимон, Голда, Мойша,
Братья: Мотл, ДОвид, Зяма
И малАя – шейне Роза,
Названная после мамы.
Старый ребе Канторович,
Две соседки Хана с Бетей...
В перемежку, без разбора
Женщины, мужчины, дети.
Фельшер Лейб, молочник Яшка,
Дора, Идка – пустобреха,
Тетя Соня, дядя Лейзер,
Все там, все... и наша Рохл.
Дочка Шимона – цыгана,
Кареглаза, белозуба
И, клянусь, что пол-местечка
Спит и видит эти губы.
У бездомного забора
Не растет уже поречка.
Ходит ветер на могилы,
Где лежит мое местечко.
Там на всех хватает места,
Там не ведают разлуки
Неродившиеся дети,
Неродившиеся внуки.
Галя рядом с бабкой Голдой,
Жмется Гришка к дяде Зяме,
Две близняшки шейне Розы
Тулятся поближе к маме.
Их все больше, больше, больше.
Чьи-то сестры, чьи-то братья,
Внука вашего невеста,
Правнучки моей приятель.
Ни в погибших, ни в пропавших
Не найти имен их в списках.
Вместо разных дней рождений
Только общий день убийства.
Там уже земля осела,
Там уже земля остыла.
Столько нет камней на свете
Положить на их могилы.
Точно просекой по лесу
Выкосило наше семя.
И, хоть годы гонят годы,
Ничего не лечит время.
........................................................
Попрошу я внука Яшку,
Что по-нынешнему Jacob,
Чтоб назвал он дочку Rachel
После нашей Рохл-Лейки.
Чтоб она играла в куклы,
Как и все другие дети.
Чтоб жила на свете Рохл,
Чтоб она была на свете.
Кому интересно
http://www.stihophone.ru/works.php?ID=14433