Как будто бы проста и незатейлива,
Но чем-то душу растревожив снова,
Звучит гитара Саши Евстигнеева
Далеким голосом ушедшего Рубцова.
И так слова и музыка чисты,
Что, и умолкнув, не дают покоя
Погост и деревянные кресты,
И в старой церкви пенье хоровое.
Вы все, кому любить, кому стареть,
Вы помните, предчувствию внимая,
Как он хотел упасть и умереть,
И обнимать ромашки, умирая?
Но вновь звучат его колокола,
И вновь в минуты музыки печальной
Я вижу край российского села
И слышу за рекою голос дальний.
И вновь в глаза бревенчатой Руси
Смотрю, смотрю и не найду покоя.
О многом бы еще его спросить!
Да поздно – звон да пенье хоровое…
Но песня, песня, песенка – жива!
Так струны колокольцами звенели,
Что ненароком за сердце задели
Простые немудреные слова.
Вот так и жить, чтобы потом воскреснуть,
Чтоб падая и поднимаясь снова.
Мы можем жить, пока мы пишем песни
В едином вздохе музыки и слова.
1987
(Моя первая публикация, журнал «Москва», 1987, №6)