шалом, Аврам, сосед по Вавилону,
с тобой на сто каком-то этаже
живем по-человечьему закону
в пропитанной морилкой парандже.
открыто хаешь Рим и Палестину,
а я Москвой не очень нынче горд,
где, превратясь в безмолвную скотину,
народ, хвалясь, выпячивает горб,
где колесят лихие пятилетки,
а книгам на приеме у врача -
цензуры сладковатые таблетки
и штамп библиотеки Ильича,
неизлечимых и больных душевно -
в подвал... украдкой пулю в книжный лоб.
ну что, Аврам, товарищ мой кошерный,
тебе от счастья челюсти свело?
еще послушай... впрочем, все ты помнишь...
мой брат, сосед, приятель по кресту.
каких доисторических чудовищ
я, Авраам, в своей душе несу?
каких горгон? ты пишешь мемуары...
их ешь перед проверкой каждый день.
ты, Авраам мой, немощный и старый.
попробуй съешь земли советской жмень.
землицы той, что мир наш уравняет.
то бишь сравняет Вавилон с травой.
молись, Аврам, встает заря святая
над серой предрасстрельною Невой.
Шалом, Аврам...