Ружье обязательно выстрелит, резко и неожиданно,
К черту все предсказания, выстрела ты не ждал:
Это ведь только в фильмах, где это в жизни видано,
Чтобы струилась кровь, кожа рвалась и кинжал
Несся в тебя по воздуху, прежде такому прочному,
Долго тебя державшему каменною стеной,
Ставшему вмиг растаявшим, мягче, чем масло сочное,
Пальцем чужим пронзаемое. Так много лет на Сенной,
В круге трущоб, притонов дном холодящим веяло
Прямо в лицо наказанным, с каждым ударом кнута
Жизнь оставляющим поодаль, за белым флагом, реющим
Тканью безвольною, куклой – не кукловода, шута,
Слова кроме «служение» не вразумившего, грешного,
Грязного в белых сорочках, ползая и лебезя,
Нитки над куклой порвавшего, косточками черешневыми
В куклу бросая обмякшую, словно его стезя
Стоит чего-то большего… стоит чего-то попросту,
Он не взлетал, но так же, с детским испугом в глазах,
Он разобьется. И дело здесь и не в вине, не в скорости.
Ружье обязательно выстрелит. Ты и не заметишь, как.