Юнец-июнь со звездным звоном спустился в полночь на порог,
И сразу забродил озоном, сомлевший за день ветерок,
Ночь колыхалась, расставаясь на срок с волшебницей весной,
Пообещав лелеять завязь плодов, прохладой в летний зной…
Забрезжил свод зарёю алой, сирени пряный аромат
Парил… Ничто не предвещало грозы, несущей сущий Ад…
Она взошла из-за тумана, на южном склоне Машука,
И устремилась тучей рваной, к такой же, что издалека
Несла набухшие холстины, и, зацепившись на Юце,
Копилась, пухла… Рык звериный оповещал всех о конце
Печальных странствий испарений морской разнеженной волны,
Что туче тяжко это бремя, и роды ливня быть должны…
Но – враг, вторгаясь, бросил вызов - нервозный вихрь её потряс
Она к нему рванулась низом, громадами свинцовых ряс…
И на-ча-лось… коловращенье смешенья исполинских масс
И вихрю стало тесно в щелях, и он, в отместку – пал на нас…
Шквал выметал из подворотен застойное амбре дворов,
Вздымал как смерч на поворотах лежалый пылевой покров
Он налетал и рвал с разгона кафешных тентов паруса,
Срывая, нёс белье с балконов и, набесившись, вниз бросал…
Ломались ветки старых клёнов, искрили злобно провода,
И вихрь метался воспалённо, хлестал и сёк…Лиха беда
Начало…в небе сварка молний, две тучи плющила в одну,
И гром урчал досады полный, на трещину, что шла по дну.
Слои вонзённые друг в друга, пластами рвались в свой черёд,
Сцепились тяжесть тучи юга и вьюга северных широт.
Они дрались как стая тигров за тушу лани, и трофей –
Наш город, в трепете всех фибров, внизу ждал участи своей…
Гроза – вскипая, бесновалась…Зигзаги молний фронтом шли,
Казалось - чуть добавить – малость - и всё сожжет,… с лица земли.
И залпы грома сотрясали свинец небес и мрак земли
Плясали молнии, свисая, и лозы косами плели…
И… грянул ливень - как прорвало… не струями - сплошной стеной
Как будто нас девятым валом хотели смыть с коры земной…
Мы оказались дном пучины, её поверхность - шторм вверху,
И город в страхе ждал кончины, дрожа, как грешник на духу…
И вдруг, сменился гнев на милость, как будто пробка там нашлась,
Напор иссяк, как - течь забилась, иль свыше пожалели нас…
Дождь лил пока, но - так - лениво, гром погрохатывал, смеясь
А здесь, с холмов, по стокам, сливам, шла, ливнем вспененная грязь…
По руслам уличным – потоки, круша бордюры, вниз несли
Флоты обломков, битых стекол, каменьев с комьями земли.
Подкумок стал на метры выше, мосты сметая, как врагов,
Он клокоча из ложа вышел, снося постройки с берегов…
Неслась стремнина бурой гущей, кипя бурунами и злясь
В заторах мусоронесущих притоков, размывая грязь
Но только для апофеоза стихия припасла финал,
Да, здесь и раньше были грозы, но так! – никто не ожидал…
Когда из белой рваной тучи, что пробивалась все круша,
На город выпал (редкий случай) град – ну почти в бильярдный шар.
И – он обрушился шрапнелью, дырявил шифер на лету,
Бил беспощадно и бесцельно, и хоронил, что сбил - во льду…
Ошмётки крон, останки скверов, руины «цветника» месил,
Кто в Апокалипсис не верил, стал верить всем словам мессий.
Машук стал белым за минуту, в Подкумке нёсся ледоход,…
Хотелось плакать, почему-то… Запомнился мне этот год…
Потом всё стихло постепенно, остатки туч на юг снесло,
И солнце осветило сцену, что описать – не хватит слов…
Я и не стану, натюрморты, не мой конёк – скорбит душа,
Когда вокруг собаки мертвой – щенята… Город неспеша,
Залечивал рубцы и раны, чинил мосты, сажал цветы,
Он победил в бою неравном, и жил во имя красоты.
О мощь стихий! Расправой скорой вы властвовали, правя бал,
Но город – он на жизнь поспорил, и выжил! - даже краше стал!