Чтим при дворе и обласкан самой государыней,
Болен и слеп, только песни как соколы юные.
Он про Тристана поёт, наклонившись над струнами –
Очи людские вскипают слезой благодарною.
Новых больней, обжигает легенда старинная,
Слово то бьётся и плачет, то ухает молотом:
Сбила Изольда до крови доской под периною,
Тонкие пальцы. Две жизни в муку перемолоты
Долгу в угоду. Тристан, не лукавишь? Поэтому?
Не оттого ли, что в соли крупнее жемчужины?
Страсть человечью ты бросил подножьем поэтовой,
Струн твоих чары печалью Изольды разбужены.
***
Нет ни Изольды – давно отгорела чахоткою,
Ни короля – он зарезан дядьями и сватами,
Только Тристан, ослеплённый, сто раз перепрятанный,
Быль говорит, словно небыль, с улыбкою кроткою.