Задело прошлогоднее "хочу"
сиреневую выгодность весеннюю.
Я у куста себя, как тень верчу,
и слышу голос, как живой, Есенина.
Вот он опять средь зала в дураках,
зовёт узнать нас об отце и матери.
И проклинает исповедь стиха,
признать, что дорог он, а не слова теперь.
Мы слушаем, не слыша, но идём
опять своей дорогой бесконечною.
И узнаём опять его же клён,
рябину вновь находим бесполезною.
Безумств великих хватит нам на всех,
решительно теряем равновесие.
Поэт не каждый день в словах грешен,
но сердцем он, непогрешим, с прощением.