Алым коконом тьмы оплела нас кровавая нить,
По опасной дуге в небытье нас уводит кривая.
Я хотел жить всегда. Я хотел вас беззвучно убить.
Я хотел вас убить, свою душу за вас убивая.
Я неясытью взмыл, мне хотелось по-волчьи завыть.
Вековечная мгла поднялась за моими плечами.
Инквизиторский жезл Сатана обещал мне добыть.
И он дал мне его и сказал мне, что власть очищает.
Я прошёлся огнём по притонам испуганых душ,
И ввергнул их вновь в беззаботное детское счастье.
И кричал я им вниз: "Я сейчас метеором взметнусь!
И буду гореть, и я буду сжигать своей властью!"
Но когда я летел и, рыча, рвал когтями как зверь,
Смертоносной звездой приближался к зениту, сгорая,
Я вгляделся во мрак. И увидел великую смерть,
Что манила меня кабинетами ложного рая.
И упругим бичом хлестанула упрямая весть,
Всемогущую тень по пути своим светом сметая:
"Я почти что сгорел, и вообще моё место не здесь!
И я вовсе не тот, за кого меня все принимают!"
Это не небосвод, здесь горящая бездна сильна.
Но я выйду из недр, распростёртых от края до края.
Я взойду в ад земной и возглавлю сошедших с ума,
Болью вольной души несмываемый грех искупая.
Бъётся в гневе земля, и горят за спиною моря.
Только я не уйду, я теперь в небытье не истаю.
Я хочу быть с Тобой, я хочу быть вершиной копья,
Я хочу выйти вон, бронь врага, его плоть пробивая.
Кровью хлещет земля - бастион православных царей.
И горят небеса, и мне кажется, рушатся сваи.
Я хочу умереть среди русских священных полей,
Я хочу встать стеной на пути побеждающей стаи.
Разогнулся во тьме механизм потаённых пружин.
И теперь всё сбылось, день и ночь обменялись местами.
Больше нет ничего, кроме шанса на вечную жизнь,
Кроме кокона тьмы, что со всех нас сторон окружает.