В.Щербакову
1
Ваша милая натура,
аксакал мой, Щербаков,
крепко сбитой кубатурой -
в раскорячку у стихов.
Опрокинув, мудро сплюнув,
стакашок, учёный кот
заскрипел над "блеском лунным":
"Что, милок, строфа нейдёт?
Ковырнув из носа истин,
всё паришь по чердакам,
словесами мир прочистив
на потеху дуракам.
Ну на кой ляд, ты скажи мне,
средь бездарного житья
сдались людям эти гимны -
мало, что ли, им вранья?
Где живут на свете раки,
показали им сполна.
А не можишь быть, как Райкин, -
так не лезь из-под рожна.
И не надо, брат, тужить
о душе и красоте -
лучше раньше спать ложись,
сало ешь и будь простей.
А когда окончишь консу,
подавайся в пастухи:
будешь печь блины на солнце
и коровам петь стихи.
Загремишь ты по удоям -
в славе будешь и героем.
Мне же вместо первачка
хоть разок дашь молочка".
Вот ведь подлая натура:
квак да квак за упокой,
перлы все мне обмишурив
архиязвикритикой.
Что тут делать - нью-Белинский!
Не даёт - за облака.
...Жили мы тогда с ним в Минске,
в общежитьи БГК.
2
Ты, друг,
не сетуй -
долго проживёшь,
не замечая мелочей,
в пыли,
вполне уживчивый,
неприхотлив -
добряга-ёж.
Колючий?
Нет -
забывчивый.
И что поэзия...
Пустые звуки.
Танцует жизнь
вприсядку под баян.
Что звёздный бред? -
Напрасные потуги.
И мудрость вся -
слинявшая змея.
Кровать -
удобная судьба,
и, право ж,
незачем
её подталкивать,
пыхтит пусть на авось.
И с кем,
и с чем,
и пох борьба
да упражненья со скакалками.
Дань времени:
немного ироничен.
Бездеятельность -
то же хобби.
Долги, груз неудач -
и к этому
привычен.
Наверное, здоров.
Болеют лишь
в напряге лбы.
Эх, скука-ведьма...
Хотя бы что случилось!
Российский
градус-крен.
Всё цело,
цело всё,
ничто ведь
не разбилось!
...Курить, может, бросишь -
и станешь нетлен.
3
Когда слетает смеха пена,
душа ужель совсем устала -
о чём молчишь ты, старина,
иль горек хлеб, иль выпил мало?
Иль, кроме грусти, наполнять
нам нечем тонкие бокалы
и всё ль смогли на грудь принять:
любовь и стыд, и страсть, и жалость...
Нам жить, пока в нас плещутся
улыбки терпеливых женщин.
Сползаем, браза, с лежбища
раскалывающих нас трещин.
4
Кричишь,
взлетая:
"От лица!" -
и вечные огни.
И пылесосом улица
в ночь всасывает дни.
Как пробки из бутылок -
ладонью
хлоп! -
печатает затылки
пьянчужка-время.
В лоб
целует смерть.
(Такая дама-трезвь:
последнюю рюмашку -
и ту, шипит:
"Не сметь!").
Из черепа - ромашки.
Окончена комедь.
Петух,
не заморачивай.
подсолнух разворачивай -
толкай круговорот.
И, как всегда, жестокий наш,
двухиксовый. двадцатый -
куда же он придёт?
Апреля
день космический.
За двадцать пять -
налей!
Уставы,
строевая...
Подкрался юбилей.
О как судьба крутнула:
на старости, ох, лет -
разводы караула,
без выпивки обед.
И не мука, не мУка
ритмия-армия:
научат вмиг,
где правая,
где левая
нога -
точнейшая наука
в системе сапога.
Эй, старче, набежало
тебе тыщ девять дней.
Горят ещё Стожары,
и анти их - пожары
людские жгут людей.
Ты мне простишь риторику
(себя не обскакать),-
но не пора ль
истории
намять бока?
Дай пожелать нам веры
и в эту стерву-жизнь,
стряхнувшую примеры
благие с сапожищ.
В жилетку чтоб не ныли
да отыскали суть,
и нас чтоб не забыли
когда-то
помянуть.