Свадьбу, не вечеринку, чтобы с Богом начать,
Должен был по старинке прежде поп обвенчать.
Чтоб жил в радости, в горе, муж с женой до конца,
Приготовили вскоре им наряд для венца.
В церковь бы во всем цвете, да хранят там зерно;
И сказали в совете: «Бога нет все равно».
Кони по лесу мчатся, как увозом, в отказ,
Пришлось тайно венчаться молодым в этот раз.
Ой вы, кони лихие, обгоните беду!
Эх, Россия, Россия, ты живешь как в бреду.
Снег скрипит. Под горою выстрелы раздались.
Все у края толпою посмотреть собрались.
И открылась их взорам, что готовит судьба,
Смертным всем приговором стала эта стрельба.
Свадьба вмиг присмирела, им уж не постареть,
Ведь свидетель расстрела должен сам умереть.
Подписала ж такое чья-то злая рука.
Стонет горе людское, льется крови река.
Стихло все. Не убили лишь коней вороных.
Самогон долго пили, пили за – молодых.
Ой, вы, кони лихие, не о вас мой рассказ.
Сколько крови в России пролил этот указ.
Там же через 50 лет
В роще, где опушка под горой светлеет,
Клен с березой белой летом зеленеет,
От деревни вдалеке, двое на опушке,
Шелестят при ветерке о любви друг дружке.
Здесь растут с березой клен вот уже пол века.
Он давно в нее влюблен страстью человека,
И весною сок, как кровь, закипать в нем будет,
Помнит клен, как их любовь расстреляли люди.
Птички песни им поют, тучки ветви моют.
Их теперь уж не убьют, в землю не зароют,
А зимой, когда во льду ветви в вечер синий,
Шепчет ветер: «Как в бреду ты живешь, Россия.»
Век березка бы на клен ласково смотрела,
Не страшась ни похорон, не страшась расстрела.
Унесло печаль-беду, как они просили,
Но все так же, как в бреду ты живешь, Россия.