Я отпраздновал этот апрель
кружкой чая и крошками снега,
на краю отражённого неба
в облаках уплывающих льдин.
Разместившись на тёплом песке
рядом с айсбергом, севшим на отмель,
в неизбывно высокой тоске
плакал я, словно кто-нибудь отнял
у ребёнка игрушку – простор,
что теперь надо мной возвышался.
Я простором до слёз надышался,
чтобы выплакать будничный вздор,
чтобы сердца солёный сухарь
пропитала апрельская сырость,
чтобы смыла безликую серость –
хмурых мыслей унылую хмарь.
Чтобы, в ночь возвращаясь домой
на оранжевом преданном байке,
смог признаться б себе без утайки:
я сегодня встречался с собой.