***
На той земле, которую топчу,
на тех полах, что отмываю с жаром,
нить Ариадны больше не ищу
и выйти не хочу из лабиринта:
пришёлся впору, по уму как раз –
из нескольких в себя ушедших улиц, –
что здесь, что в жемайтийских городках,
что нынче, что, к примеру, полстолетья
тому. И в лабиринте можно жить.
Дорога? Есть иллюзия дороги.
По небу можно взглядом плыть и плыть,
на время отрываясь от мороки.
Держава козья и куриный мир,
молись воде, электрике и газу.
Над нами столько золотых яиц,
проносят за год, не сронив ни разу.
А мы не подставляем решета:
за полцены распроданы решёта, –
просеяна последняя мечта,
остатние провеяны красоты.
Кто там поёт о золотом руне.
о рвущихся в летящее преданье?
Нам ближе песнь о козьем молоке,
добытом из зелёного признанья.