1
Дикой вязью погибшего наречия
Испещрены страницы некоего фолианта
Давно уж не вгрызались в них
Любопытствующие глаза чтецов
Если и были таковые, то они высохли
Как Мертвые моря
Переселились под ресницы
Угрюмых божеств, заточенных
По ту сторону зеркала и сна
В заброшенном саду
Походящем более на некрополь
У ног статуи
Стыдливо укрывающей мхом
Свою бесполость
Раскрыта в месте кульминации
Былая трагедия
Что заставляла рыдать и ослепленных
Ныне же она никому не понятна
Неизвестна
Так покаран несчастный, написавший ее
Непримиримая длань
Простершись из ниоткуда
Зависает над фолиантом
И тот, не горя, начинает тлеть
Съеживается страница
Что носила на себе грандиозный финал
Изматывающе медленно
Покидают реальность
Причудливые строки
Но обладатель длани нетерпим
Быстро надоедает ему
Стенающее на все лады зрелище
И рука впивается в дрожащую плоть листов
И сметает кульминацию напрочь
Безжалостно сминает страницу
И швыряет нелепый тлеющий ком
На запущенную аллею.
И петляет она по заброшенному саду
Не в силах вырваться за ржавые ворота
Когда-то здесь пировали злые цветы
А ныне это место уродливей пустыря
Кладбище, не дающее успокоения душам
Выставляющее их напоказ
Бережно хранящее их дряхлость
В потрескавшейся чаше сухих лепестков
Меж шипов, отвратительно закругленных
В смрадном соке, что все еще движется
По сгорбленным стеблям
И неприхотливому взору отвратна
Некогда буйствовавшая роза
Ныне – символ старушечьей девственности
Оберегаемой убогими одеяниями
Проще не сдержать внезапный порыв
И смять в кулаке проклятый цветок
И уйти, не оборачиваясь, по дороге
Которая вновь приведет к этому же месту
Но, наверное, потребуется время
Чтобы снова распустился уродливый бутон –
Распустился навеки старым.
Так некто, ступая по призракам аллей
Что в памяти его все еще роскошны
Не выдерживает слепоты
У себя же однажды испрошенной
Пергамента кожи, на котором не видно
Бурлящих чернил мысли
Так протягивает он руки к зудящему лицу
И без сожаления срывает его прочь.
2
Гремят фанфары, несуразной своей толчеей
Мешая разрознившимся мыслям
Благо, кровь
А не желчь или флегма
Преобладает в жилах
Как вернуть все на круги своя?
Как придать былую пышность
Зазнавшемуся саду
Что ленится пленять взор?
Быть может, смести его
Смести и разбить новый –
Аккуратные дорожки
Ханжески чистые пруды
Юные стволы, тонкие до прозрачности?
Любопытно, сколько же времени потребуется
Для создания густой сени?
Для возмужания хилых ветвей?
Да и оградам кустов должно быть непроницаемыми
Дабы сластолюбцы не протирали штаны на скамейках
Никуда не годен новый сад!
Уж лучше обратить взоры к старому
Примести аллеи
Да обрезать пару засохших ветвей
Осторожно приблизиться к розам
И тронуть кистью их почерневшие лепестки
Из пруда выудить тусклую монетку
И бросить десяток только что отчеканенных
Одарить статую новой рукою
И заодно признаками какого-нибудь пола
Что ж, эта идея намного более хороша!
Не желчь и не флегма
А кровь бурлит в тугих жилах
Нетерпеливо постукивает каблук
По замшелой каменной плите
Острие взгляда
Поочередно впивается
Во все окружающие формы
Несколько умелых садовников замыкают в круг
Высокую фигуру в черном
Внимательно слушают и кивают
И затем – каждый берется за свой инструмент
И под бдительным оком луны
Сад полнится тенями, бранью, всполохами идей –
Словом, всеми признаками жизни.
3
Для тех, кто не ведал искушения
Для тех, кто счастье видит в покое
А высшую усладу – в целомудрии
Написано множество полотен
Мертвыми мастерами
Для взоров стыдливых и робких сердец –
Бесконечные мадонны
С сонными младенцами на руках
Чистота! Так ли много прекрасного в ней?
Тоска! Тоска! – вот лоно
Из которого выходят на свет неприятности
И всевозможные боли
Прискорбно или нет –
Но устарели
Сюжеты признанных шедевров живописи
Мы храним их в галереях
Лишь на потеху себе
Ныне наступила новая эра
Новый часовой механизм рванулся с места
Приведенный в неистовое движение
Бешеным кровяным потоком
Хватит с нас обета безмолвия!
В просторных дворцах со множеством комнат
Запираемся мы, смеясь
И вспоминаем Декамерон
И громогласно хохочем
Над рассказами о собственных же приключениях
Что нам с того, что за окнами бушует чума
Ведь мы живы
Хотя, быть может, именно в эту минуту
Начинаем мучительно умирать
Пусть! Пока стоят подновленные фасады
Пока незаметен легкий крен в колоннах
Подпирающих тяжеловесный, как корона, свод
Пока на блеске паркетов
Оскальзываются незадачливые танцоры
А к ночи столы в пиршественной зале
Ломятся уже вовсе не от яств
Можно не бояться бить зеркала
И глотать отравленные маслины
И вина вековой выдержки проливать мимо рта
Прошла эра Возрождения
Уступив место новой эпохе
Пожар смел последние тени чумы
Почему бы не заслониться от них забвением
Ненадежным щитом, сквозь который
До сих пор пробивается
Молчаливый взгляд, доносившийся с эшафота.
Полотна со сценами преисподней
Отнюдь не радуют захмелевший взор
Можно отдаться на волю мысли
Что загробные муки, обещанные нам –
Лишний повод для изощрения
В поступках, что усугубят их тяжесть.
4
Какими бы капризами и недугами
Ни бранилось тело –
А устам не измыслить предлога
Чтобы не явиться на бал.
О, гений разрушенья, пред тобою
Бессилен флорентийский живописец!
И все ж найдутся в потайных карманах
Белила, ароматы и сурьма.
Не отвертеться
Как не узнать еще недавно угрюмого сада
Никакого волшебства
Это – Восстановление
Оно на все найдет управу
Хитросплетение ниток –
На утерянную девственность
Новые краски –
На ветшающий фасад
Восстановлению поддается решительно все вокруг
Это – формула, заключенная в едином слове
Формула безоговорочного процветания
Велик гений, измысливший ее
Триумф! Триумф!
5
А бездна снова выплюнула тело
В прикинувшийся веселым мир
Удавы вокруг бедер обвились
А сердце стало герметическим сосудом
Лучше бы черви на нем пировали!
Но нет – оно бранится и живет
Какая жалость!
Все становится печальней и правдивее
Когда, отвергнутая закрытыми ставнями
Выходит бродить по аллеям
Солнца малахольная сестра
Тогда исчезают стрелки с циферблата
И колонны ложатся отдохнуть на землю
Пока дворец держится на трех тухлых яйцах
И чудовищный налет белил
Покидает изможденное лицо
Некто тяжело и бесшумно ступает по улице
Зеркала, вдруг попавшиеся ему на пути
Не то сочувствуя, не то пугаясь, не то стыдясь
Набрасывают на себя вуали
Он криво усмехается –
Ну кто не знает правды о его лице!
Однако же все предпочитают видеть его
Несуразно красивым
Отводят взгляд, когда он вдруг спотыкается
Привиделось
Показалось
С кем не бывает
С каждым приступом боли
Обостряется мечта
О собственном скромном рае
О заброшенном саде, в коем пировали злые цветы
Где он мог, поднеся руку к лицу
Запросто содрать его
И вырвать из книги лживые слова
Что ему одному понятны
Нескладный
Истерзанный
Незабвенный
Меж прокаженными и меж лордами
Проходит одинаково небрежно
Ступает одинаково болезненно
Дух времени
Дух эпохи
Дух Реставрации.