Тихо скрипнули ворота,
и защелкнулся засов
колдовского приворота
леденящих вещих снов.
В клетке черной обреченной
плотью дразнит до нельзя
в затрапезной битве тронной
ваша белая ферзя.
И столкнутся колесницы,
мраком вечности грозя.
На колени мне садится
ваша белая ферзя.
И дыханием горячим
прочь сметает нас с доски.
На губах моих маячат
ее нежные соски.
В этом сказочном гамбите
раздается томный стон, -
тут уже никак не скрыть ей
увлажнившийся бутон.
Я прильну к цветку перстами
и разглажу лепестки.
Шах поверженный слетает
в угол шахматной доски.
Тихо скрипнули ворота,
и защелкнулся засов
колдовского приворота
кружевных ее трусов.