Просыпаюсь – будто выпускаю шасси. Отбрасываю одеяло – как расстёгиваю форменный синий лётный китель. Спускаю ноги с кровати – и вижу как подают к борту трап. Первые шаги по твёрдой поверхности неуклюжие, младенческие. Немного шатает. Со стороны покажется – после сна, на самом деле – после полёта. Да, я летаю во сне. Раньше – регулярно, теперь – изредка.
Дело, понятно, не в количестве полётов, а в самом факте нахождения не на земле. Не знаю как для других, а для меня полёт начинается тогда, когда только закрываю глаза в ту ночь. Это чувство, как глоток чистого кислорода, от которого кружится голова и тело становится невесомым.
Всё изменяется. Исчезают запахи, категории твёрдости, жары, влажности. Вместо них появляются цвета. Их много, а основной, который задаёт гамму – светло-светло- голубой. В жизни, на земле эту краску видел только однажды в детстве. Это был цвет немецкого фломастера в наборе, который мама подарила нам с братом накануне какого-то очередного начала сентября. Удивительно, но линия, проведенная тем чудо-карандашём на серой бумаге, была блеклой и незаметной. Так и полёт: только сам он диво и чудо, и другой мир, а утром на земле – только неопределенное воспоминание о чем-то невыказном и настоящем. Как камушек, что блестит в воде, а потом, вынятый, на солнце блекнет и теряет красоту, так и полёт, после посадки – всего только восхищение по инерции.
Действительно, раньше мои полёты были приятной повседневностью. Приходилось испытыать крылья. Я летал. Не очень высоко, не поднимаясь выше верхушек больших парковых деревьев, которые стоят под окном. И не быстро, может так как бумажный самолётик, сделанный из школьного разлинеенного листа. Помню всё до таких подробностей, что удивляюсь, как это теперь не могу взлететь просто из-за стола.
Перед тем как оторваться от земли – два или три пружинистых шага, и, тяжело, как большая птица, иду на подъём. Поднимаюсь всё выше и выше. Туловище параллельно земле – никак по-другому. Достигнув какой-то критической высоты, осматриваю всё – там внизу. Занимает дыхание. Я птица, которая боится высоты…
Внизу родные места. Всё знакомое, или, во всяком случае, кажется таким. Покой. И поиск точки, на которую можно спикировать. Начинаю плавно, медленно падать. Кадры моего фильма будто удлиняются. Верю в теорию Энштейна, как и все те, кто летал. Время как мёд, янтарными каплями вытягивается вдоль параболы моего пике. Останавливаюсь и, почти как стрекоза, зависаю над землёй. Это очень важно, именно над землёй, причём не ниже моего роста. Ниже притяжение становиться во много раз сильнее, и ноги сами становятся на землю. Если забыть про это, может произойти незапланированная посадка. Она превратит дальнейший сон в ужасные и почти всегда бесполезные попытки вновь подняться вверх. Нет ничего тяжелее этого продолжения. Поэтому лучше не рисковать. Нужно оставаться в полёте как можно дольше.
Пережив пике, снова целенаправленно лечу вверх. Некоторое время двигаясь на одной высоте над крышами домов, антеннами, садами, трогая листья руками. Восхищаюсь чувством лёгкости и свободы. Можно летать долго, но и в этой радости есть свои ограничения. Нельзя ни на чём сильно сосредотачиваться. Если вдруг задумаешься, что лист, который ты только что тронул рукой, погрызен червяком, а у червяка есть шесть пар ножек и он ими бодро перебирает по веточке, которая… и не успеешь додумать какая веточка – тебя выбросит из действительности, как настоящего лётчика из сознания от сильной перегрузки. Тот, кто даёт возможность летать, почему-то не одобряет сосредоточенности на подробностях – это закон. Я принимаю его. И лучше принимать, если не хочешь проснуться посреди ночи, и перевернувшись на другую сторону, до утра видеть во сне всякую чепуху.
Правда, несколько раз везло после подобных обидных провалов вновь возвращаться в небо. Тогда я был несказанно рад. Был самым лучшим, честным, принимал все правила. Главное из которых: не все подо мной, но я надо всем…Вот правда. Нужно лететь так, чтобы не пошевелить кроны старой липы, как луч солнца пройти сквозь её и вобрать в себя тёплый малахитовый сок. Не нужно бороться с ветром, нужно сделаться таким, чтобы он дул через тебя и не сбивал с пути. Будь составляющей, частичкой окружающего: ты в Мире, Мир в тебе. Почувствовав это замечаешь, что сам стал превращаться в небесно-голубую дымку, более лёгкую чем собственный вздох, тот самый, который отделяет явь от сна, тот единственный неподконтрольный, но уже сильный вздох, который наполняет лёгкие человека, готового проснуться в новый день.
Аэропорт принял. Посадка прошла как и должно. Я на полосе. Довольный иду в ванну. За окнами - те же деревья, крыши, только вид снизу. Отмечаю, что так и не осмотрел ту высокую берёзу с вороньими гнёздами во дворе магазина. Нужно в следуюўій раз. Не забуду, обязательно навещу, только б не окончились отмеренные мне лётные часы, а то переведут в наземный персонал – как тогда ложиться спать?..