В тот час почти был счастлив он ,свои
владенья обходя , изгнанник, мечтал как всё улучшить здесь.
Со строящейся богадельни плотник отдал честь
его завидев; а управляющий брёл рядом, говоря
что высаженные деревья прижились, что волновались зря.
Блеск Альп вдали. Он был почти велик.
Париж - там вражья клевета и Правосудье -
слепая ведьма дремлет столько лет.
Ждёт скорой смерти и его письма . Что ж, он ответит :
- " Жизнь - лучшее, что есть на свете!"
Нет - драться против лжи и фарисейства - вот ответ!
Растите новое, возделывайте мир, цивилизуйте!
Из ловкачей ловкач - смехач, ругатель ,льстец
в святой войне, где и другие мальчиши
с ним против взрослых, но где он - инфант-террибль -
то напроказит , а затем вдруг затихает , типа -
исправился, солжёт ,покается не от души,
и терпеливо ждёт ,чтоб выйграть наконец.
А он уверен в собственной победе!
Один достойный враг - Паскаль, да вот теперь он - йок.
Все остальные - так, за деньги служат, крысы.
А из соратников - Дидро ( с Дидро он в ссоре) близок,
но слишком тускловат, чтоб с ним равняться мог
Руссо - чуть что ,и тут-же : сопли, лепет.
Он - часовой и сон придёт едва ли.
Ночь время лжи и катастроф. И умер бы давно , но - нет,
нельзя - Европа тут же примется лечить
его детей - свой зуд - выдавливать прыщи
Всё новые памфлеты - их спасенье . Ввышине
тихонько звёзды песнь свою слагали.
Voltaire At Ferney
Almost happy now, he looked at his estate.
An exile making watches glanced up as he passed,
And went on working; where a hospital was rising fast
A joiner touched his cap; an agent came to tell
Some of the trees he’d planted were progressing well.
The white alps glittered. It was summer. He was very great.
Far off in Paris, where his enemies
Whsipered that he was wicked, in an upright chair
A blind old woman longed for death and letters. He would write
“Nothing is better than life.” But was it? Yes, the fight
Against the false and the unfair
Was always worth it. So was gardening. Civilise.
Cajoling, scolding, screaming, cleverest of them all,
He’d had the other children in a holy war
Against the infamous grown-ups, and, like a child, been sly
And humble, when there was occassion for
The two-faced answer or the plain protective lie,
But, patient like a peasant, waited for their fall.
And never doubted, like D’Alembert, he would win:
Only Pascal was a great enemy, the rest
Were rats already poisoned; there was much, though, to be done,
And only himself to count upon.
Dear Diderot was dull but did his best;
Rousseau, he’d always known, would blubber and give in.
So, like a sentinel, he could not sleep. The night was full of wrong,
Earthquakes and executions. Soon he would be dead,
And still all over Europe stood the horrible nurses
Itching to boil their children. Only his verses
Perhaps could stop them: He must go on working: Overhead
The uncomplaining stars composed their lucid song.