Дорогая Госпожа Президент,
Я знаю, вы никогда не прочтёте это письмо, и на то есть несколько причин. Не смотря на это, считаю своим долгом вам его писать...
Вся эта предвыборная чесотка весьма негативно влияет на нас - нежных, неполитизированных америкосов. И вот уж брат на брата c обухом из-за Обамы, жёны отказывают законным мужьям не потому что определенный день месяца, а потому что праймериз на дворе, а в начальной школе уже бьют по политическим мотивам.
Я, госпожа президент, мужчина в самом рассвете физических и творческих сил, безумно привлекателен для противоположного пола, умён, остроумен, финансово независим, и как вы уже догадались из всего выше перечисленного - холостяк. Между спортивным залом и хоккейными матчами иногда, знаетели, затянет в книжный магазин. Аромат капучино вперемешку с запахом глянцевых обложек в уютном букинистическом царстве с доисторическими деревянными полками с такими же доисторическими продавцами - прекрасная атмосфера для нового знакомства.
И вот, на прошлой неделе затянуло опять. Взгляд упал на обложку вашей последней книги - должен сказать, вы выглядите потрясающе - и что-то толкнуло заплатить $32. Открыл и зачитался... Потенциальное "новое знакомство" порхало где-то поблизости, но глаза настойчего крутили голову в ваше направление. "Новое знакомство" пыталось всеми силами переманить на свою сторону и в ход пошла тяжёлая артилерия в виде Барака Обамы, стоявшего непосредственно рядом с вами на одной полке. Но контрударом вашего пролога враг был повержен без шанса на капитуляцию. И капучино мы пили уже вместе с вами, госпожа Президент.
С того самого дня, мной овладела настоящая "клинтомания" вперемешку с аллергией на всё недемократическое. Проснувшись на следущий день с мыслью о необходимости зарегистрироваться в ячейке Демократической партии, я погрузился в демократический интернет. На сайте местного филиала меня ожидал сюрприз. Праймериз в нашем штате назначены на 22-ое апреля, у меня есть неделя чтобы зарегистрироваться как избиратель, но самое потрясающее! - ВЫ приезжаете в нашу деревню и будете давать спич в моём родном университете в корпусе психологического факультета на улице Пучилло! Возбуждению моему не было предела. Я тут же стал обдумывать, что я вам скажу, если появится такая возможность, что вы мне на это ответите... Затем я придирчиво проэкзаминировал мой гардероб и пришёл к ужасающему выводу, что мне абсолютно нечего надеть на встрeчу с вами. В конце концов, мой выбор (как оказалось, весьма оригинальный) пал на мышиный костюм с отливом. В нём год назад я стал гражданином Америки, поэтому костюм считался истинным патриотом среди рубашек, джинсов и прочих носков.
Вы обещали прибыть в пять. Как вoспитанный джентельмен, я подошёл к четырём. Погода капризничала как старый республиканец, то брызгая дождём, то коченея порывистым мартовским ветром. Люди подходили и подходили. Народ держали на улице - из соображений вашей безопасности ("no problem", госпожа Президент!). Давно не стоял в очереди. Знаете, что больше всего поразило? - не курил никто. Да, Америка бросает курить конкретно.
Нас пришло тысяч восемь, первым трём посчастливилось вместиться в корпус психологического факультета. Мда..., мой выбор одежды был весьма оригинален. В костюмах нас было десять - вы, я, губернатор Рендел и семь ваших охранников. При входе давали ваши агитационные постеры, давали не всем. Я спросил - "А можно и мне?". Девочка из вашего штаба окинула меня с головы до ног и изложила - "держите, только постарайтесь попасть в видеокамеры!"
"Милая", - ответил я - "если бы вы были видеокамерой, смог бы я в вас не попасть?"
В ожидании вас, играл саксофон (напоминание и Биле?), зрителей разогревал ваш массовик-затейник. Мы делали волну, орали "Хиллари! Хиллари! Хиллари!". И вы, как тот дед Мороз, в сопровождении сенатора, губернатора и охраны, вошли в переполненную нами аудиторию...
Госпожа Президент, все эти разговоры прессы о том, сколько пластических операций, сколько изысканных туалетов и сколько на всё это ушло денег американских налогоплательщиков, всё это должно говорить вам только одно - ВЫ ПОТРЯСАЮЩЕ ВЫГЛЯДИТЕ в ходе вашей предвыборной компании. В своих мемуарах вы пишите, что не родились первой леди. Глядя на вас сегодня, в это практически невозможно поверить. Ах Бил, Бил!..., как тут не вспомнить старый анекдот - не будь тебя, она бы всё равно была женой президента!
...Публика мгновенно сошла с ума. Пятнадцать минут несмолкаемых оваций. Руки, тянущиеся к вам даже с галёрки, танцующие на трибунах студентки..., взгляд упал на моего профессора индустриальных технологий, орущего не своим голосом :"Дай им, Хилл!", ...здравствуйте, доктор Лепорт.
"Вы будете рассказывать об этом дне своим внукам - сегодня вы свидетели истории!" - обратился к нам сенатор. И действительно, Америка никогда ещё в своей истории не стояла перед подобным выбором - женщина, афроамериканец или стареющий ветеран Вьетнама, страдающий раком... Такой демократии Америка ещё не знала!
Вокруг меня сидела моя Америка, ставшая такой родной за семь лет. Чёрт, я действительно люблю её. Сколько персоонажей пронеслось перед глазами за эти годы - сюжеты мои, сюжеты! Как и прежде не устаёте поражать меня своей необычностью, а я не устаю поражаться вашей схожестью со мной...
Вы рассказывали нам о своём прошлом, критиковали наше настоящее и призывали выбрать будущее. Госпожа Президент, мозгами я понимаю, что Вы, в принципе, такой же политик как и все остальные, то есть - верить вам было бы наивно и глупо... Но мне чертовски хочется делать это! Что говорить, мы сделали друг другу настроение в тот вечер. Публика часто прерывала вас аплодисментами и "Хиллари! Хиллари! Хиллари!", как нас учил ваш массовик-затейник. В один из моментов почувствовал себя Иваном Васильевичем, поменявшим профессию, и с трудом сдержал себя от "Шайбу! Шайбу! Шайбу!"
И вот он апогей эмоций! - Вы приступили к выдачи автографов. С балкона второго этажа хорошо кусались локти, но получить автограф виделось невозможным. Вы, в окружении кольца телохранителей, медленно двигались в сторону выхода, попутно оставляя росчерк своего флoмастера на книгах и постерах счастливчиков. Я, глотая лестничные пролёты, нёсся к вам, госпожа Президент. Неподвижная толпа стoяла непреступным редутом между вами и мной. "Эх, где наша не пропадала!", - сказал себе я и пошёл напролом, широко расставляя локти. Получив пару раз по шее и один раз под дых, я всё-таки очутился в метрах трёх от вас. Дальше пихаться было невозможно, к тому же охрана накрепко вцепилась своими глазками в мой мышиный с отливом. Ну вот этого ещё не хватало! Сeйчас за автограф в Гуатанамо сошлют!... И тут я воскликнул - "Госпожа Президент!"
Конечно, это не была сцена из Гоголевского "Ревизора" и это было далеко от "А вас, Штирлиц, я попрошу остаться", но тем не менее вы остановились, обернулись..., а я, уже победоносным тоном, повторил - "Госпожа Президент!". Я льстил, но вам нравилось. Вы политик, вы способны менять маски по ходу пьесы и даже за кулисами - это ваша профессия. Но вы ещё и женщина, которая, как известно любит ушами. Допускаю, что не я первый назвал вас так, верю и надеюсь, что далеко не последний, но... вам понравилось, чёрт побери!
Вы смотрели на меня своими небесно-голубыми глазами и молча благодарили за лесть. Затем вы протянули руку к моему постеру, оставили на нём своё "Хилл..." и вернули его в мои трясущиеся передние конечности. Толпа подхватила вас и понесла дальше. Большая политика, ставшая такой близкой на несколько секунд, удалялась обратно в свою вселенную...
Госпожа Президент, надеюсь вы понимаете, что назвав вас Президентом однажды, я не могу теперь вас называть как-то иначе. Посему Ваш автограф уже неделю висит в рамочке на одном из самых почётных мест моей холостяцкой пещеры. И я уже завещал его своей дочери (она в начальной школе - той, где бьют по политическим мотивам), когда она подрастёт.
Искренне Ваш, Саша Пушкинёнок.