В присутственной тиши казённых помещений
живёт усталый дух прощения и мщенья.
Из инвентарных крон бегоний и азалий
внимательно глядит прозрачными глазами.
Решая "тех уж нет, а эти провинились",
ревнуя алтари торжественных чернильниц,
он вечно молчалив, то представляясь влажным
потёком, то пятном от моли. Но однажды
хрустальной парой глаз отягощённый стебель -
тоскующих надежд бесцельное изделье -
и он заговорит, когда нальётся чувством
ряд безымянных цифр, и если научусь я
словам немой молвы - обыденным понятьям,
переведу его рассказ погибшим братьям.