В этом городе с лет стародавних царили науки.
Пожилые мужи с жаждой знания в тусклых глазах-
были опытны очень творить всевозможные трюки,
от которых являются дыры в святых образах.
От создания в городе том не бывало мужчины-
такового , чтоб жизнь на познания алтарь не ложил,
кто не ведает смысла в попытках дознаться причины,
оглянувшись назад вопрошает- зачем же я жил?
И у каждого светлого мужа имелась в сознании,
установка на поиск- таинственный сыщиский дух-
подкрепляемый дозой изрядного книжного знания,
и всему что вокруг норовит он придумать название,
и все реже бывает по жизни случайное" вдруг ".
Государство где знание имело большое признание,
обелиски наук на большой постамент водрузив-
даже в детях своих поощряло влечение к познанию,
все на свете стремилось подвергнуть серьезным дознаниям,
и в раскрытии тайн наблюдался серьезный прорыв.
И один лишь поэт, -недалекий- слегка сумашедший,
слабым криком тревожил покой сих почтенных людей.
Опустившийся нищий бродяга себя не обредший,
в этот рай на земле неизвестно откуда забредший,
на устои его покуситься рискнувший злодей.
Раздавить бы его- да противно, он больно уж жалок.
"Не скажите, все беды всегда и идут от таких,
сразу видно для наших колес не жалеет он палок" .
Только скукою спорящих в ходе таких перепалок-
оставался бродяга ютиться у стен городских.
Многоликую жизнь к мертвым цифрам упрямо мы сводим.
Только мир не задача- его невозможно решить.
И подобно заблудшему стаду по миру мы бродим,
и пытаясь постичь все и вся- мы все дальше уходим-
выводя теорему любви- забываем любить.
Мы все рвемся вперед , но куда- мы посути не знаем.
Вы и сами порой сознаете сподобившись мне-
что одно обретя- мы другое безследно теряем,
не смеемся- зато деловито и сухо вздыхаем-
мы над планом застройки Луны позабыв о луне.
В светлых душах людей задевал недоверия струны-
его голос- негромкий и робкий прокуренный бас -
на притихшую площадь все лился и лился с трибуны-
по пути разрушая устои великой коммуны,
привлекая зевак горьким смыслом в нутри своих фраз.
И в моменты прочтения таких вот речей вдохновенных-
становился другим он - свершая великий обряд.
Из седого бродяги- под действием мысли священной-
вырываясь казалось из самых глубин сокровенных-
непокорную юность лучил его старческий взгляд .
Сам приход его в мир принимался порой за знамение.
Он великий пророк или просто талантливый шут? -
он стоит на своем и безропотно сносит гонения,
как посмел сей бродяга влиять на людские воззрения,
не боится ль что выбранный путь будет слишком уж крут?
Но другого пути наш бродяга и вовсе не мыслит.
Его слово свободно проходит сквозь решки темниц-
в этой жуткой неволе цветет он - а вовсе не киснет,
если так продолжать- его вскоре в святые зачислят.
Пред гонимыми общество издревле падает ниц.
И подняли вопрос пред коллегией хмурых ученых,
уважаемой публики, глав всевозможных мастей-
Генерал пропоганды держал свою реч удрученно,
и окинув собрание взглядом почти обреченным-
призывал всех искать для решения проблемы путей.
Суетилось собрание и так не решив ничего-
генерал пропоганды всерьез попросил о защите.
Лишь студент- психологию знающий лучше всего-
предложил вдруг решение: вы просто его разрешите.
И отмыли героя под музыку праздничных лент,
и вином угощая его с погребов своих лучших, -
на ученье его ему выдали гордый патент,
и в сияющей рамке с печатью большой документ-
что дает ему право питаться благами имущих.
И не стало героя- забыл его имя народ,
вот и снова возможно придаться пленительной скуке.
Кто там слушает, что там поет этот сытый урод,
промочив коньяком свои до блеска ухоженный рот.
И царит тишина в благороднейшем храме науки.