(Альтернативный перевод стихотворения "Singing to seals" by David A. Hill)
Стоял я как-то среди скал
Прибрежных, с видом на залив,
О вечном всуе размышлял –
С аллюзией на Натали,
Как вдруг заметил – у воды
Не даффодудликов толпу,
Которую поэт забыть
Не в силах, отправляясь в путь, –
Нет, вовсе нет! Воскликнув: “ТЮ!” –
Я понял: это был тюлень. –
Он на меня с прибежных дюн
Глядел, отбрасывая тень,
А рядом - в точности, как он,
Собачьи морды повернув,
Стоял тюлений эскадрон
И, словно Фауст – сатану,
Гипнотизировал – меня!
Что делать? Я решился – петь:
О том, как надоел шпинат...
И вот, как олуевший пень,
Я загорланил, замычал –
Песнь лебединую свою,
Да так, что эхо среди скал
Мне донесло: «сейчас убьют!»
Теперь пощады не проси,
Похабством осквернивший слух!
И я – селёдкой иваси –
Осел на водоросли. Вдруг –
Мой дух воспрял: каким-то зре-
Нием (возможно, боковым)
Я видел: волны на заре –
Вечерней – бликовали... Дым-
Но расстилались облака,
Стараясь небо очернять...
Но мне был важен не закат:
Тюлени слушали – МЕНЯ!!
...С тех пор тыняюсь среди скал,
Что туча – мрачен, нелюдим,
Как (вдруг!) всплывёт тюлень оскал-
Ившийся, (да и хрен бы с ним!)
Тюлень – поэту не чета:
О, скверных мыслей апогей –
О вечном всуе помечтать!..
(Ну вот: чуть что – так сразу «гей!»)
Но он – (что делает, подлец?!) –
Поёт мне нежно: “I love you...”
И я, забив на весь окрест,
Ему в ответ – пою!.. ПОЮ!..
______________________________________
Оригинал:
"Singing to seals" by David A. Hill
Do you recall my telling how
one time I sang aloud to seals
late in an August afternoon
on that wind-chiselled, surf-scuffed isle,
when other sounds had somehow ceased
and grey sea slid to mercury
beneath a taut, wide, sun-ribbed sky?
And that suddenly there they were,
Close inside the cove’s bright heart: seals.
Busts or Easter Island statues,
stood straight in their own element,
watching, apparently intent;
a dozen of them, maybe more.
And how I sat on the sprung floor,
mattress of cliff turf, watching back,
first with desire to know their kind:
dog heads with black and liquid eyes,
smooth freckled skin of beige and grey,
treading flat water in the bay.
And then the memory, childlike
in the glittering innocence
that unexpected afternoon:
sailors say they’ll sing if sung to.
And so sang. Sang what? Why, Greensleeves.
Laying my tenor notes for them
along the salt-steeped veins of air
where wind and gull shriek once had knived,
running words, tune round and again.
They stayed, unmoving and unmoved.
I sang: Alas, my love… An hour.
And how, light lowering its head,
I left unanswered, leaving them
to their own devices, wondered
what, then, it was they must have heard.