Давай, туда пойдем же наконец,
Где вечер лег кушеткою небес
Где лег, как пациент под хлороформом,
Под скальпелем хирурга на столе.
Пойдем по улицам,
пустынным двести лет,
Бормочущим пpибежищам
Ночей бессонных по гостиницам дешевым,
И пыльно-бежевых
Кафешек с устрицами жеванными.
Проулки, что тягучи спором скучным,
Но с подоплекой хитрой
Что поведет к вопросу -
Неподъемной тяжести..
-Какой вопрос? - не спрашивай!
Пойдем же серость будней в гости скрашивать
И женщины. В гостиной все вели они
Беседы о Буонаротти Симони
Желтотуман о стекла позвоночник тер все,
Дым желтый, трущийся о стекла мордой,
Лизавший вечера углы и закоулки,
Застывший над прудами в водостоках,
Измазавшийся в саже дымоходов,
Он, поскользнувшись,
Прыгнул в переулки,
Увидев ночь КАК МЯКОТЬ ОКТЯБРЯ,
Взвился разок над домом -
И уснул.
И правда, будет время, время будет
Для дыма желтого, плывущего на блюде
Проулков, трущегося об окно;
Да, и настанет время для того,
Чтоб приготовиться к угадываемым встречам.
Час строить, время убивать, и вечер
Для всех трудов и дней рукам,
Вопрос на блюдечке подкидывающим.
И время нам.
Но невзначай
Придет и время для сомнений сотни,
Перерешений - свой я выбрал лот ли?
Все перед тем, как сесть за кекс и чай.
И женщины. В гостиной все вели они
Беседы о Буонаротти Симони.
И будет время, будет, час придет
Подумать удивленно: "осмелеть ли?"
Мой час оставить за спиною лестницы
И показать площадкам свою лысину,
(Они шепнут: "Лысеет он", и прыснут)
Мой плащ, впилась пиявка-воротник;
Булавкой галстук дорогой приткни.
(Покажут пальцем, скажут: "он худеет!")
Посмею я ли, эх, посмею ли
Мешать Вселенной строю?
Что за минуту рушишь -
За нее же строишь.
Я знаю всех их, всех, наперечет -
Утра, полудни, вечера нечеткие;
Я ложечками жизнь до грамма вымерял;
Я слышал - голоса в ту осень вымерли,
Как листья;
Музыка несется сквозь дверные скважины
Да как я после этого отважусь?
Я знаю всех их, всех, и все глаза те,
Что пригвоздят вас фразой указательной,
Когда и мы пригвождены,
И на булавке лепимся,
И извиваемся на стенах, как нам велено -
В какую дней, путей окурки брошу пепельницу,
И как я после этого осмелюсь?
И руки все давно, давно мной узнаны,
Холено-белые, в браслетов узах,
(Но волос рыжий в свете ламп!)
Что ж это - надышался
Духами я...и этот фимиам,
Что ухожу, не взявши ни гроша?
Те руки...их к столу приткнуть,
И завернуть их в шаль.
Да как же я осмелюсь,
Как же я начну?
Сказать ли - через дым давился в переулки,
Я видел, видел я, как дым венчает трубки
Людей в сорочках, свесившихся в одиночестве
С раскрывшихся квадратных окон карт.
Мне быть бы той клешней, что все корежится,
И моря дно скребет, забытая. Как краб.
И день, и вечер, спит спокойно так!
И пальцы в его шерсти затерялись,
Уставший...спит..а может - притворяется?
Растянут на полу покойником,
Лежащий прямо перед нами,
С желудком, полным сладким и тортами
Смогу ли я момент с такою силой
Прожить? И хоть постами я насиловал
Себя, ревел, молился, даже если
В тарелке голова моя, как в кресле
Сидит (стара, немного даже лысая) -
Все это ничего - я так размыслил;
Я видел - звездный час мой - гас окурком,
Приватник вечный ржал, вернувши куртку
Иначе говоря, тогда я струсил,
Но повод то ли к радости и грусти
После чаев и после мармелада,
Фарфора, болтовни за чаем зыбкой,
Так разве беспокоиться нам надо,
Что важное развеется с улыбкой,
Что мир свернули, покативши сферой
К вопросу - ноющему, непомерному,
Чтоб заявить: "Я Лазарь, из загробья,
Чтоб правду ведать, я вернулся на постой",
И что, что дама, хмуря брови,
Прилегши на диван, сказала: "Нет, не то,
Не это я в виду имела, нет, не то.."
В конце концов, оно навряд ли нужно,
В конце концов - необходимо ли
После закатов, улиц, блещущих заливами,
После романов, после юбок, после ужина,
После всего того, после чего-то даже большего? -
Тут слов не подобрать, все слишком странно,
Как будто кто-то нервы на экране
Показывает; так ли это важно,
Что буду слушать, затаившись, не дыша,
Как кто-то, на диван откинув шаль,
К окошку развернется, скажет с ленью:
"Ведь это все не то..я сожалею"
Нет, я не Гамлет - нет, не тот типаж,
Скорее - лишь прислужник, верный паж,
Что сцены продвигает потихоньку;
Ведь я слуга лишь, отойду в сторонку,
После того, как принцу посоветую,
Тактичен, и причин не вижу сетовать.
И глуповат, хоть говорю напыщенно,
Подчас - бывает, и комичен,
Бывает, шутовством до боли вылощен.
А я старею...я старею всё,
Я брюки закатаю, невесёлый..
И расчешусь ли я, и грушу съем ли?
В белых штанах буду ходить по пляжу, морю внемля,
Слыша русалок, напевающих былины
Не думаю, что мне поют они,
Я видел их - морям везти велели
Расчесывали волосы волны,
И море ветер сделал чернобелым;
И мы лежим у моря на ладонях -
Зовут русалки нас и чешут волоса -
Мы к жизни пробуждаемся, и тонем,
Заслышавши людские голоса.