Я сам себе ломбард, забитый под завязку,
Старьевщик приникший к личине замка.
И дверь открываю всегда я с опаской -
Лавина обрушится вдруг с потолка.
Утрамбовано время и нужные мысли,
И запах в бутылках хранится чужой,
Гербарии чувств и автографы жизни
Спрессованы в пачки жадной рукой.
Вот - фото попутчика в поезде дальним
И локоны дочек, трамвайный билет.
Осиновый кол здесь лежит эпохальный,
И школьный ремень, и банка монет.
Вот листья рябины с погоста родного,
А вот черепица с Афонского храма,
Вот галька морская из мира иного -
Все нужно до боли, все важно до края..
Вот рваных осколков тяжелая повесть,
Огрызок письма и кипы стихов.
И связки надежды, и рваная совесть,
Вот дверь от которой остался засов
Ключи от домов, где пели и пили,
Где всласть целовался, и плакал и жил;
Откуда спешил в пустоты изобилье,
Но разве я знал, что у Бога просил..
Давно сам себе я ломбард приватный,
Но только уже нечего сдавать;
Осталось только тело - труп приятный,
Которому уж нечего скрывать...