Я не хочу!

       
       Вам, живущие и вечно живые.

Пройдет еще совсем немного
И Время – вечности река
Возьмет в последнюю дорогу
Последнего фронтовика
Оркестра медь и залп орудий,
Приспущенный трехцветный флаг,
А, впрочем, вряд ли это будет,
Точнее, будет все не так
Два мужичка сырую яму
Зароют опытной рукой
И выпьют над могилой прямо
По двести грамм – за упокой
Закурят, помолчат немного
И скажут, пот смахнув со лба:
«Ну что ж, дед пожил, слава Богу,
Такая, значится, судьба!»
Судьба, судьба – с судьбой не спорят,
Была судьбой ему дана
Вторая жизнь – из слез и горя,
И звали эту жизнь – Война.
Она давала без лимита,
Не в очередь, не на развес,
Кровь, грязь, огонь, друзей убитых,
И только почестей – в обрез.
Да он тех почестей не жаждал –
В горниле ратного труда
Он думал, что стоит за Правду,
Во всяком случае – тогда.
Победу вся страна ковала
И, не кривя совсем душой,
Писала «деньги» с буквы малой,
Писала «Родина» - с большой
И горше не было несчастья
Когда, боса и голодна,
Легко рассыпалась на части
Им возрожденная страна,
Когда по тротуарной плитке
Со свастикой наперевес
Пошли седые недобитки
Подразделения СС,
Когда во всем знакомой строчке
Сменили «наше» на «моё»,
Попёрло, как дерьмо из бочки
Осатанелое ворье
И падали в чужие росы
Мальчишки в восемнадцать лет,
Он задавал себе вопросы
И дать не мог на них ответ.
Ведь получалось – всё задаром
И не понять, где верх, где низ,
Что не зарёю, а пожаром
Пылал над миром коммунизм,
Напрасно полегли солдаты
На рубежах родной земли,
А мы, живые, виноваты,
Что, отстояв, не сберегли.
С обидою на поколенье
За Правду, проданную им,
Однажды он без сожаленья
Уйдет совсем, уйдет к СВОИМ
Уйдёт туда, где не осудят,
Где – вот он, друг, а вот он – враг…

Наверно, это так и будет.
Я не хочу, чтоб было ТАК.