попурри
Всё падало,
но это был не снег,
кружилось, исчезало и сливалось...
Вот Мышь,
унюхав сказочный Букет,
им, встав на лапки,
интересовалась...
И я, как мышь,
высовываю нос
из блочной клетки -
нюхаю помои,
бензин и гарь;
политые мочою
презервативы,
тлеющую урну
и горсточку собачьего дерьма...
О!как знакомо пахнет из окна,
как этот «аромат» незабываем,
и как обычен запахов букет...
И я, как мышь,
гляжу на белый свет.
И задыхаясь,
тихо умираю.
И, словно растворяясь, ввысь лечу!..
(лишь пыль неслышно падает на книги).
И застываю в Вечности и Миге,
который я остановить хочу,
чтоб повернуть всю эту чертовщину
назад, к истокам,
с головы на спину...
И с ног сбивая,
валится на плечи -
усталость,
сырость,
старость,
поздний вечер...
И чаша одиночества пуста.
Всё выпито до капли.
И до ста
сосчитано,
чтобы уснуть навеки.
И гаснет свет.
И занавес, и веки
опущены.
Всё тоньше нить моста...
Но не обсохли всё ещё уста
от вечного напитка старой девы.
И звук случайный
обступают стены.
С допросом пристают и строят «куры»,
и режут вены, и сдирают шкуру!
И тишиной внезапной оглушён
последний звук -
с тех губ слетевший стон.
И я, не зная -
знаю, узнаю -
что всё-таки и всё ещё люблю!
И падает по новой вздох и снег,
и закрывает маленькое "нет",
что мне сказал какой-то "не дурак",
беззлобно, равнодушно, просто так.
На память лёг спасительный сугроб,
как горб, или скорее даже, гроб.
Но воскресает медленно душа,
на ладан сорок лет уже дыша.
А с ней и я
из сумрачного сна
наружу вылупляюсь не спеша.
И раскрываю окна и глаза,
на солнце выставляя пол-лица.
Другую прячу в радостный букет
И мажусь в одуванчиковый цвет!
Но, разрешите мне закончить этим
Историю о Мышке и Букете.