I
В первый день января,
В первый день января девяностого года,
Тысяча девятьсот девяностого года
От рожденья Христа,
После долгих немотных времен
Вновь на площади Красной в Москве
Над несметным скопленьем народа
Колокольный заслышался звон.
Шесть десятков годов был не слышен
Звон колокольный
В этом городе, звавшемся первопрестольной,
Величавшемся городом сорока сороков.
Он повсюду молчал –
Запрещенный, опальный, крамольный,
Ставший вольной душою России за десять веков.
И душа затаилась, придавлена круто.
И, железом колючим надолго опутан,
Онемел ее гордый язык и затих.
…Есть у каждого века свои роковые минуты.
Этот век, что кончается – весь из минут роковых.
И такая минута настала сегодня,
В первый день января, в сизый час новогодний:
Точно воля Господня на землю сошла,
Купола изнутри озарила святые
И лучами звенящими стужу прожгла –
И в ненастном, в несчастном, в затравленном сердце России
На веку моем чудо свершилось впервые:
Вновь над площадью Красной заслышались колокола.
II
Небывалая тишь разлилась вкруг Покровского храма,
Что Блаженным Василием чаще зовется в миру.
Светлый остров молчанья возник
В мутном море столичного гама.
Лишь стучали сердца многих тысяч людей на промозглом ветру.
И архангельский мастер Иван,
Колокольный искусник Данилов,
Сбросив шубу на звоннице, первые ноты берет! –
И запела старинная медь и толпу осенила.
И собравшийся люд обратила в соборный народ.
И на площадь, на ближние улицы, на переулки
Целый час чудодейство звенящей красы изливал,
Волны звуков расплескивал струльчато-гулких,
Сам литой, словно колокол, северный мастер Данилов Иван.
Нет, не только малиновый – тысячецветьем
Этот звон разрастался, и переливался, и плыл.
Словно поле волшебное из подо льда лихолетья
Проступало, в горячем разливе земных и небесных целительных сил.
И на все многолюдье сошла доброта многотравья.
Заповедная музыка всех воедино слила,
Даже тех, кто впервые услышал
Звенящий глагол православья,
Кто впервые увидел поющие колокола.
А таких – некрещеных и непричащенных
Потомков Руси православной,
Отрешенных бесовскою волей от правого слова Христа,
Собралось много больше на площади нашей державной,
Чем людей, от рождения верящих в горнюю силу креста.
Но не видел я глаз в те минуты, где б слезы не высек
Этот голос, казалось, давно погребенных времен,
Этот грозный и нежный, смиренный и яростный звон,
Проникающий в душу и снова рождаемый в высях,
Переживший опалу, забвение и произвол.
И казалось, что дрогнуло небо от рукоплесканий
В миг, когда в высоте завершил чудодейство звонарь.
Нет, не все первородство забыли свое россияне,
И не всем все равно, что Кобзон, что – кобзарь.
Никого не сгоняли к собору приказом и силой.
Лишь по воле своей у Никольских и Спасский ворот
Каждый встал – ибо в каждом запела Россия
И собравшийся люд обратила в соборный народ.
В тот народ, что еще не задохся под грязью и сором,
Но уже изнемог в лютой жажде своей по святыням родной чистоты,
По своей сокровенной душе, по себе самому –
По СОБОРУ –
По глубинной отеческой музыке,
Льющей себя с высоты…
И народ вновь и вновь бил в ладони, прося, чтоб кудесник
На вершине морозной своей колокольную медь оживлял.
И опять возникала – но не повторялась! – ее величальная песня.
И, лучась многозвучьем, зелено-седой раскалялся металл.
Словно яблоки спелые, с древа древнейшего плавно спадая,
Полыхая, пылая, узорные звоны неслись.
Точно все, что остались еще на Руси, колокольцы Валдая,
Воедино слились, чтоб запела морозная высь.
И на это звучание отозвались в городах заповедных –
И в Ростове Великом, и в Пскове, и в Новгороде, и в Твери
Голоса великанов и малых собратьев их медных,
И повсюду на звонницах били сердцами синеглазые богатыри!
III
В новогодней стране колокольная шла литургия.
Колдовским волхованьем ярилось в ударах литье.
Млад и стар, и потомки славян, и наследники Чуди, и люди другие,
Может быть, и не зная того, различали в себе православье свое.
Миг за мигом, удар за ударом в себе созидали
Храм своей правой славы – на пепле, но светлый, как встарь.
Слова правого Храм – драгоценнее золота, тверже алмаза и стали…
Ярой медью скреплял его стены волшебник-звонарь.
В стуже взмок он до нитки, и все-таки снова его россияне
Звали длить этот благовест, полный святого огня.
И звучал в нем пророческий глас:
«Я крещу вас в воде, в покаянье,
но Идущий за мною сильнее меня»
Завершался истории круг этим голосом многоязыким:
Новый век на пороге и новая тысяча лет…
Так звони же, Иван!
Ты недаром зовешься Великим.
Излучай золотою своей головой животворный и радостный свет.
Так звони же, Иван! Изгоняй затяжные недуги
Нашей горькой земли чудодейством святого литья.
Да вернется Россия на круги своя –
На заветные, вольные, на православные круги.
Верю: колокол наш зазвучит
В новом веке и в тысячелетии новом,
Вознося над Россией как щит
Нашу Правую Славу, наше Правое Слов.