Белошвейка моя ослепшая, что ты тычешь тупыми иглами
В полотняные души! Как тебя именуют-то – мойра, парка ли? –
Ну скажи без утайки, нравится развлекаться такими играми?
Усмехаешься…Кто ж признается - хоть под пытками, хоть под палками…
Я молилась тебе, наивная, я считала тебя богинею,
Сострадала, жалела…глупая! кто сказал, что на небе плохо-то?
Не случайно зрачки подернуты вечно хладным белесым инеем,
А душа не поет – ей незачем! – отзываясь бесовским хохотом.
По-совиному в ночь планируя, хрипло стонет над заболоченным
Руслом тянущегося времени (знать бы только, откуда именно
Истекает оно!) …но снова ты шьешь то черным, то позолоченным.
Позови меня, назови меня – я не помню себя по имени,
Эй, швея! Завершай – наматывай, да отхватывай нитки…Ножницы
На столе, ты проверь, наточены? Дай холстину судьбы, отмерь ее –
К черту вышивку! Я для росписи отнесу полотно художнице.
Ну, а если не хватит краски ей - пусть возьмет из моей артерии…