Я снова привыкаю к одиночеству,
как обреченный привыкает к смерти...
Я пью до дна свободу, чтобы выжить
в своей кошачей невесомости,
в своих ночах - разгульных и бесстыжих
я не умею ждать.
Я слишком мало значу
для тех, кто стоит этого.
Я кошкой прыгну в ночь. Опять.
Я не могу иначе.
Я разучилась думать и считать.
Для этого мне слишком мало солнца,
оно уехало куда-то - зимовать.
Я научилась видеть в темноте.
В моих глазах - созвездья фонарей,
но эти фонари совсем не те,
что тщаться хоть кого-нибудь согреть.
Я кошкой пробегу по краю крыши,
воруя у людей покой и сон.
Они не видят этого, не слышат...
Мой шаг изящен, легок, невесом.
Я мило помурлыкаю с котами,
потом уйду. Мои друзья-коты
не будут против.
Мы друг о друге слишком много знаем,
уж скоро вечность, как мы перешли на ты.
Мы на прощание накуримся гашишем,
нам будет весело. Вильну хвостом
и вновь пойду гулять одна по крышам,
прислушиваясь к звездам. А потом,
когда луна мне подмигнет из тучи,
мяукну, потянусь,
и, мягкой лапкой тронув желтый лучик,
пойду домой. К утру вернусь
и стану, как всегда, надменной и циничной,
привычно принимая мир людей,
а ночью вновь по полутьме столичной
пойду гулять. Смотреть, как звезды в вышине
играют в свой хоккей.