Он всё устроит, всем воздаст, на то он и Всевышний.
Напротив разве что доест свои в картузе вишни.
Кто мы ему, кто мы еще, щеглы и вертопрахи,
и кормит фельдшерица нас в светящейся рубахе
до пят. И та – не с целью дать, а просто так, дуркуя,
кидая крохи у крыльца приемного покоя.
Покоя, воли, счастья – нет! На то он и Всевышний,
несущий в снежный кабинет заснеженные книжки;
так, у подъезда подобрав, фантастику желязны.
Не ны, не, Боже упаси, истории болезней.
Он нас затем и вымышлял – события и лица,
чтоб не платить по три рубля за перелист синицы.
За якобы случайный порх – с растенья на растенье,
нам двум Его благодарить за чудо совпаденья.
Не смогшим рассказать - куда, в опросный лист – откуда,
нам всем Его благодарить за ожиданье чуда.
И дерево, оно как жест чудного домочадца,
ему не подобало вверх так остро истончаться.
Тянуть надрез и ломкий край по своему лекалу.
Как и цветать, а не цвести, ему не подобало.
...Он не смотрел туда, где свет, где мрака друг заклятый,
чертил не мандалы в окне, а вящие квадраты.
Он пальцами забыл теснить слова на полотенце.
И, первый раз за столько лет, спал мирно. Сном младенца.
"благодарно в окно, за которым стена" Пастернак