Фонарь за окном не даёт мне уснуть до полуночи:
страдаю, верчусь на постели, считаю до тысячи.
А ночи зимою такие морозные, лунные,
сугробы в ладони прохожих доверчиво тычутся.
И там, за окном, филигранью тончайшей опутаны,
кусты и деревья, ограды и медные всадники –
бессонниц моих постоянные верные спутники,
в больном обрамленье печали детали досадные.
Там чернь с серебром перемешаны в равной пропорции,
там гжель с хохломой на рассвете взрываются красками,
и этот пейзаж, что придуман последним пропойцею,
в усталой душе отзывается страшною сказкою.
Я встал и стою, упираясь горячим в холодное,
и счёт продолжаю, идя на девятую тысячу.
И стылый декабрь, бестолковое чадо, бесплодное,
ветрами, как розгами, гневно, безжалостно высечен.