T&T
Марена сказала Тадеушу, что Тереза не доживет до весны. Она произнесла это тихим, совершенно бесцветным голосом, хотя до этого оба не могли и подумать, что кто-то сможет произнести это вслух. Тадеуш искренне ей не поверил, как не верят влюбленные словам бывших любовниц, хотя Марена говорила не о любви и не говорила гадости. Одной рукой она мешала картофельный суп для Теи, а другую держала крепко прижатой к груди, будто боялась уронить что-то.
Тадеушу казалось, что он вышел из комнаты, оставив дверь открытой, а когда понял, что забыл внутри нечто бесконечно дорогое, нашел ее заколоченной наглухо. И совершенно не знал, что теперь ему делать.
А из-за двери вдруг показалась Марена.
Она велела Яну, любившему мать сильнее всех на свете, не грубить отцу и теперь варила для Теи картофельный суп. И все, что заметил при этом Тадеуш - что она, в отличие от Терезы, не положила в кастрюлю лавровых листьев.
Где-то в углу глухо бормотало радио, будто ведущего программы проглотило что-то большое и вязкое. Это бормотание сопутствовало каждому дню из тех 17 лет, что Тадеуш знал Терезу и думал, что не знает - Марену.
17 лет назад была весна. А теперь в выстуженной долгой осенью столице шел снег.
Только сегодня Тадеуш понял, что бормотание проглоченных раздражает его. Но встал и выключил радио он потому, что чувствовал необходимость сделать хоть что-то.
Он хотел тишины, а Марена молчала.
Марена ни на чем не настаивала, ничего не просила. Она деловито, по-хозяйски, как сказала бы мать Терезы, привела в порядок квартиру, накормила детей, наконец, заплетя светлые, непослушные волосы Теи в аккуратную косу, и положив на стол бумажный прямоугольник - листок с ее номером в Брно, велела Тадеушу очнуться.
Дверь снова захлопнулась.
Тереза умерла 23 декабря.
Тадеуш несколько раз доставал и вертел в руках серый листок - тяжелый и холодный, словно старый ключ, стараясь не глядеть на черный телефонный аппарат, и столько же раз убирал назад в стол.
В день похорон доставили письмо.
Он открыл его следующим вечером. И то только потому, что весь день так и простоял, опираясь на комод, на котором оно лежало, медленно сводя его с ума кощунственной белизной конверта.
Внутри был лишь один, сложенный пополам лист, заполненный крупным, ровным женским почерком. Это было стихотворение Яна Скацела… *
Бессмертники
Леса в мученьях за рекою
роняют порванный наряд
и скоро клином отлетят
Боимся словно быть одни мы
в лугах подмоченных тоскою
Бывает жутко нам увы
от пожней святостью повитых
и бледных хрупких ядовитых
бессмертников среди травы
А больше ничего не было…
* Ян Скацел (1922 - 1989) - неподражаемый чешский поэт, прозаик и переводчик. Стихотворение «Бессмертники» (перевод на русский А. Кушнера) опубликовано в сборнике 1984 года «Odlevani do ztraceneho vosku» («Отпечатки в утраченном воске», это название можно перевести как Отливки из ненужного или собранного по крупицам воска - что-то сделанное от и для души, но уже почти никому не нужное, что очень хорошо передает состояние автора, оказавшегося после событий 1968 года в заточении в родной стране и много лет на родине не издававшегося), это 7 книга стихов из 8 изданных прижизненно (еще 2 посмертно), пропитанная темой смерти, но сохранения, не смотря ни на что, человечности и любви к жизни.