Антонио Ховер. «Небоморе».
Александр Мансуров. «Капкан».
Владимир Липатов. «радиоприемник».
Батистута. «Я».
Криспи. «бродski через великую реку».
Артем Ангелопуло. «Один день из жизни Артёма Сергеевича Ангелопуло».
Анатолий Михайлов. «Суицидальная соната».
Евгений Дюринг. «динозавр на дороге».
Мим ван Озен. «Гиацинт».
Карен Тараян. «Вниз по лестнице».
АНТОНИО ХОВЕР
=НЕБОМОРЕ=
Чересчур небеса для меня открыты –
Мне б решетку – на день, на секунду хотя бы,
Громоздитесь, огни звезд, в сплошные плиты,
Разрезайте синьку
Искристыми саблями.
Взгляда слабые руки, зрачками в мозолях
Охватить хоть один
Квадрант
Не в силах.
И солому созвездий на вымершем поле
Не собрать ни одними стеклянными вилами.
И меня туда тянет; поставить б решетку –
Потому человек я, что сам себе ментор;
Что поделать – и я
С занебесной лодки
Разбиваюсь привычно об семь континентов.
АЛЕКСАНДР МАНСУРОВ
=КАПКАН=
Я пройду по гребням его дорог.
Чернью он исполосан весь.
И ни в грош ценой, и мне не дорог.
Так темно и так холодно здесь.
И слезою по скулам его вскользь
растекшись ряд к ряду, куда-то спешат...
Кто я здесь? Не понять. То ли свой, то ли гость,
Опрокинутый в эту белёсую шаль.
Он же в ветхость и рухлядь красивую вырос.
Отчеканил ритм чётко чётным часа числом.
Иссечась, источась в эту слякоть и сырость,
сир, сер, сил – на стон и всё! смок, смолк.
И в лицо – кипячёною краской будня
тысячеигломинутного ежа.
Монолитом был – стёрся в труху и трут
опрокинутый в эту белёсую шаль.
Меж сплетеньями нервов – трамвайными линиями
лениво туда-сюда пробегает
искра. В искры той зеркале – я
и не я,
и-не-я
овесневший декабрь?
Я под шалью этих нечёсаных локон
заколочен, закрашен, заклеен, запрятан
в саркофаги стекла, он – свитый крепким кокон,
тысячезубый капкан.
Что ж ты ласков со мною эфиром продожденным,
Иль не знаю я тебя, смокшего, серого?
Но есть свет у меня, и дышу я ещё
ночью, размеченной в горсти мелкого бисера
да заката Солнца ровным румянцем...
Значит, есть хоть клочок мне чистого листа!...
Посмотри, как люди из дверей выбрасываются;
им, не нам, рваться в этот капкан.
ВЛАДИМИР ЛИПАТОВ
=РАДИОПРИЕМНИК=
осень в эфире на частоте ленинграда
поздняя осень можно сказать зима
месяц ноябрь правит свои обряды
медленно верно но подступает тьма
волнами ледяными накатывает и хуже
перемежая заморозки и хлябь
и непонятно то ли господь простужен
то ли динамики старые барахлят
БАТИСТУТА
=Я=
За мною тащится Призрак Вокзала –
Выбор прикрытый
сетью определенности
кому не нравится – можете выйти из зала
мне! мне не нравится – выйду –
сломать бы только
этот чертов замок предрешенности
непознающий и не опознанный –
все миры как с чужого плеча –
молюсь на распятый ржавыми звездами
камуфляж капрала Пакича
я не изгой
раздавленный собственной кротостью
в антипространстве антикапкана
и не отравленный битвой
герой
над пропастью –
безоглядный и притягательно-странный.
Я – слепой
с украденной у Оккама бритвой бредущий по берегу океана.
КРИСПИ
=БРОДSKI ЧЕРЕЗ ВЕЛИКУЮ РЕКУ=
он вышел на лёд
было так рано что небо
смотрелось яблоком
розовым юным неспелым
нежным вкусом напомнив
о чём-то грядущем
он вдыхал этот воздух
и воздух духом
возвещал ты будешь
бродским идущим
через великую реку
он плакал молча
шагал куда-то
летящей повозкой
перелетали люди ни одной птицы
и лица-лица и лишь осколки
луны тонули в реке весны
поскольку весна всегда внезапно
наступала завтра до наступления завтрака
и кто-то невидимый пел печально
над улицами города серо-каменного
где солнца нет и не было неба
и только камни omni amen и
под фонарями ветер с кинжалами
тихим разбойником пронзая безжалостно
его идущего до скончания века
бродским
пересекающим посуху
реку...
06.12.07
АРТЕМ АНГЕЛОПУЛО
=ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ АРТЕМА СЕРГЕЕВИЧА АНГЕЛОПУЛО=
__________________________Когда из глубины сознанья
__________________________всплывает счастье кверху пузом…
Я хочу выйти из этой игры.
Небо как щебень, белеет и рушится.
Я хочу выйти из этой игры.
В чёрный асфальт покрывается улица.
Птицы кричат и воронкою кружатся.
Я хочу выйти из этой игры.
Сфера растёт, извиваясь, рутинная.
Ключ укрывается вязкою тиною.
Выпрыгнув в небо, где песня утиная,
мысленно падаю вниз. Разбуди меня!
Слышишь? Возьми меня в стаю! Возьми меня!
Здесь, на земле, оставаться с кретинами
я не хочу. Эта жизнь слишком длинная,
чтобы ползти по земле этой глиняной.
Стая! Постой! Не лети же! Прими меня!
Я хочу выйти из этой игры.
Спорим, что настежь открыто окно?
Звёзды сидят на карнизах и слушают
тайну твою. Только ты всё равно
глупо кричишь в эту комнату душную.
Выбрал бы верную, выбрал бы лучшую…
Спорим? За нас уже всё решено.
Всё, что по жизни на нас полагается,
слишком огромно. Игла поломается.
Я ли твой храм, моё сердце? Мне кажется,
светоч ума и свобода – не вяжутся.
Что так колотит об грудь, словно палица?
Каждый чем хочет от жизни спасается.
Кто-то сбежит или кто-то покается.
Чёрное озеро. Чёрная пятница.
В творчестве светлом скрывается пьяница.
Я хочу выйти из этой игры.
Я хочу выйти из этой игры.
Что же мерещишься, ты, отрешённая?
Я хочу выйти из этой игры.
Все мы заранее в ней обречённые
на отстрелявшее, на закопчённое,
в адском огне наше сердце горит.
Тени сползают с домов, и по улицам
бегают, прячутся, пляшут и кружатся.
Ветер несётся как драная курица.
Хочется крикнуть от страха, зажмуриться,
выть на луну, отогреться, распутаться,
слиться с толпой, убежать и закутаться
в листьях, в домах, в переулках и улицах.
Может, пройдёт… Только вряд ли забудется.
Снова осечка… И лезвие тупится.
Я хочу выйти из этой игры.
Время твоё проползает червём,
тихо скользя между прошлым и будущим.
Всё, что открыто мы в песнях поём,
ляжет на кон за свободу, и, будучи
хитрым противником, падали будет что
преподнести на алтарь в Вавилон.
Муха не рвёт паутины, будь поймана.
Даже не спрячется в раме, будь сонная.
Дождь из высоких небес – это кровь моя.
Снег из полярных дождей – это соль моя.
Ты же, безлюдный прохожий, ты – плоть моя.
Эра лучистая светится, новая,
там, вдалеке, лишь для счастья готовая.
Я её вижу. Она же зовёт меня.
Машет. Кричит мне. Ну, где же ты, вольная?
Я хочу выйти из этой игры.
Я хочу выйти из этой игры.
Дай мне хоть каплю немого спокойствия.
Я хочу выйти из этой игры.
Что же ты кинула! Что же ты бросила!
Где ты, надежда, убитая осенью?
Я хочу выйти из этой игры.
Звуки отравлены всласть телефонами.
Свет пробивается вспять между кронами.
Пахнет петлёю, бритвой, патронами,
телеканалами, снами, законами,
злыми друзьями и бывшими жёнами.
Связи с цивилизацией порваны.
Планы на будущее приостановлены.
Песни мерещатся дикими стонами.
Смяты портреты. Кассеты изжеваны.
Я хочу выйти из этой игры.
Ладно, забудь. Успокойся и жди.
Воля твоя ограничена памятью.
Мысли закручены, как бигуди,
выйдут однажды на высшую стадию.
Крылья вспорхнут, и осыплется мантия.
Всё – позабудется. Всё – впереди.
Завтра всё те же часы, неизменная
осень. Простуженный кашель. Надменная
чаша весов между полом и стенами.
Стёкла в потоках дождя, словно венами.
Или артериями. Переменное,
будто погода теперь, настроение.
Люди сказали, что будет затмение.
Это почувствует даже растение,
больше того, отразится на времени.
Я хочу выйти из этой игры.
Душит. И сердце стучит на разрыв.
Сыплются листья, отжившие клокоты.
Ночь возвышает на сердце порыв
спичкой сгореть в одиночестве комнаты.
Тихо скребёт себе снег, и без рокота…
Я никогда не покину игры.
АНАТОЛИЙ МИХАЙЛОВ
=СУИЦИДАЛЬНАЯ СОНАТА=
Хоронили луну зарывали на дне своих глаз
Истекала вином Серебристая виноградина
Положи же под сердце но вот уже проплыла
В каучуковой ночи пропитанной звуками радио
Девятнадцать симфоний и все на одной струне
Провода не дрожат а вечность никак не закатится
Ангел режущий лезвием вены живёт на луне
Из ночных переулков глаза голубые и карие
Из железных желёз протекает тягуче река
А вино по туману как капельки крови на саване
Слово захолодело на самом краю языка
И его увлечёт Млечный Путь в бесконечное плаванье
ЕВГЕНИЙ ДЮРИНГ
=ДИНОЗАВР НА ДОРОГЕ=
дева в черном шлеме черных чулках
и желтых штанах до колен
как модно в этом сезоне
поет о Валгалле светловолосому парню
он слушает ее думая об отце и любимой
та лежит рядом с ним неподвижно
в серой куртке и простых башмаках
все трое похожи на сквоттеров выселенных
из Молодежного дома в столице Дании
сюжет новостей
полицейские рабочие в масках
юная пара он обнимает ее за плечо
и запрокинув голову пьет пиво из банки
им грустно пол-дома уже снесено
над руинами высится кран
словно боевая машина пришельцев
или посланец судьбы
Национальный суд оставил в силе
решение Городского суда
протестовать бесполезно
на месте Дома детей будет выстроен Дом Отца
Добро пожаловать на сайт Faderhuset
Velkommen til Menigheden Faderhusets hjemmeside
тем временем дева поет о Валгалле
и светловолосый парень
скинув зеленую куртку взяв меч
готовится сразиться с врагом
пустые скамьи поднимаются амфитеатром
в темноте сияет огромный плоский экран
по нему медленно движется надпись
Willkommen im Tod
Добро пожаловать в смерть
черные буквы ползут по зеленому фону
зеленые по черному
золотые по черному золотые по красному
бесшумное движение этих букв в вышине
над головами героев
порождает неслышимый обертон
женщина справа не таясь утирает слезы
лейтмотив судьбы повторяется
и странное дело во мне тоже поднимается
обжигающая волна
я сочувствую этому светловолосому парню
которого бог-отец предал
во имя справедливости и закона
чтобы сдержаться я поднимаю глаза
к вершине портальной арки и читаю перевод
на латышский он дается компьютерной
строкой чуть ниже перевод на английский
я думаю что Вагнер
ей-богу неплохой композитор
а Блумбергс отличный художник
что сопрано и тенор
замечательно ведут эту сцену
что оркестранты сегодня в ударе
но этого мало чтобы волна отступила
и тогда я снова смотрю на экран
читаю ползущую строчку
Willkommen im Tod Willkommen im Tod
Willkommen im Tod
пусть звучит обертон
пусть меня захлестнет эта волна
та кого я люблю жива и мои поединки
больше похожи на партии в теннис
вместо волшебного меча я размахиваю
теннисной ракеткой
никто не призывает меня в Дом Отца
никто не спорит обо мне там наверху
Добро пожаловать в счастливую жизнь
Laipni ludzam nave Welcome to death
звучит рог на арену выходит
высокий крепкий мужчина с копьем
в рубашке и брюках на помочах
вместо надписи Willkommen im Tod
на экране загораются знаки 0:0
бог-отец является в решающий миг
и ломает меч своего сына
копье пронзает Зигмунду грудь
он медленно падает ноль на экране
сменяется часто мигающим крестом Х:0
под взглядом бога скорбящего
о смерти сына на землю валится
и победитель теперь мигают
два креста Х:Х
схватка окончена аплодисменты
аплодисменты аплодисменты
третий акт начнется через двадцать минут
но валькирии будут хохотать без меня
обнаженные тела героев
они будут подбирать без меня
в ауди я включаю HDD-плеер
и переезжая через Вантовый мост
слушаю как Адриан Белью признается
тенором который кажется мне
то золотым то рубиновым
I'm a dinosaur somebody is digging my bones
я тоже стал чьей-то жертвой
он отхватил от меня изрядный кусок
да немалый кусок
а то что осталось частью сгнило
частью окаменело
я не выжил нет
и наверное потому не могу разглядеть
что горит там впереди
светофоры
предупреждающие огни
дорожного механизма
катка асфальтоукладчика
автогрейдера
или надпись на четырех языках
Laipni ludzam Welcome Willkommen
Добро пожаловать
в смерть
_______________________
1. Молодежный дом – http://en.wikipedia.org/wiki/Ungdomshuset
2. Faderhuset (Дом Отца) – религиозная организация,
во владение которой перешел Молодежный дом.
http://en.wikipedia.org/wiki/Faderhuset
3. Текст песни Адриана Белью «Dinosaur»:
http://www.azlyrics.ru/a/adrian-belew/lyrics/dinosaur.html
МИМ ВАН ОЗЕН
=ГИАЦИНТ=
маятник
разносит
наши
головы
в
пух
и
прах
вверх,
вниз,
вверх,
вниз
время
взлетает
на
качели
как
ребенок
праздное
дитя
птицы
пулями
бороздят
небо,
что
открывается
нашим
глазам
и
натягивается
на
голову
одеялом
сшитым
из
лазури
господа
нашего
будничная
война
без
цели
и
причины,
но
мы
верим
в
свои
силы
хотя
птицы
уже
изрешетили
нас
так,
что
через
нас
можно
видеть
небо
и
белый
гиацинт
сквозь
пустоту
того,
что
раньше
было
сердцем.
КАРЕН ТАРАЯН
=ВНИЗ ПО ЛЕСТНИЦЕ=
И тогда мне показалось, что я лечу вниз
по лестнице, ведущей вверх –
может и не без оснований –
целыми днями я, погрузившись в лень
и клубы табачного дыма, валялся на диване
и спал наяву – только изредка открывая окно,
что взглянуть на первый ноябрьский снег.
Мои дни – жженый сахар – тягучая карамель –
едва ли можно было отличить друг от друга.
Иногда было больно. Иногда – все равно.
Иногда – безразлично.
Пробовал писать – не писалось,
читать – любая книжная страница вызывала
бурю негодования и противоречий –
кто-то тогда сказал мне,
что, мол, это кризис, и это у всех бывает...
Комната была похожа на факультет ненужных вещей,
книги на полу, две гитары и синтезатор в углу,
тонны бумаг, исписанных какими-то письменами,
и просто чистых, скомканных...
Эх – рвануть бы будущим летом на море –
с шести лет его не видел –
это значит почти никогда на нем не был –
там такое небо...
...И мне показалось, что я бегу вниз по лестнице...
Она рассказывала мне недавно, как августе,
серым прохладным вечером, когда мы еще не были
знакомы, она покупала тетради –
а потом пошел дождь и все они намокли –
век бы слушал этот рассказ.
Это – кажется мне – все затяжное межсезонье
в окне.
Словно кошка в дырявом корыте,
скользят мимо меня черты этого мира,
согласно сюжету, по которому я
все время проигрываю –
но ведь это всего лишь...
стоит вставить новый слайд в проектор
и все закрутится по-новой.
Ну, ничего, напишу еще несколько верлибров
отчаянья и выздоровею,
я уже почти здоров...
_____________________________________
Антонио Ховер http://www.stihi.ru/author.html?mrarsen
Александр Мансуров http://www.stihi.ru/author.html?miaxar
Владимир Липатов http://www.stihi.ru/author.html?lipatov
Батистута http://www.stihi.ru/author.html?argentina
Криспи http://www.stihi.ru/author.html?hadigen
Артем Ангелопуло http://www.stihi.ru/author.html?vokno
Анатолий Михайлов http://www.stihi.ru/author.html?mihailov1991
Евгений Дюринг http://www.stihi.ru/author.html?alpino
Мим Ван Озен http://www.stihi.ru/author.html?jackdaniels
Карен Тараян http://www.stihi.ru/author.html?10298