За оттепелью – минус двадцать,
Хрустит, гремит под сапогом.
От ветра некуда деваться,
Но задышалось вновь легко –
Вновь никаких противоречий,
Тревог от вешних игр синиц,
И ты, лишившись дара речи,
Блестишь ледком из-за ресниц.
Ни возражений, ни капризов –
Запутались в тепле мехов,
И только цокот, словно вызов,
Твоих кинжальных каблуков.
Землетрясенье и лавина,
И мудреца резон скупой
Не умалят и вполовину
Пат, вдруг полученный тобой.
И ты всё ищешь, ищешь точку
Или черту, что заступив,
Разрушить сможешь
мой непрочный
Мир, вслух порочным объявив.
Любовь и страсть, и всё, что чисто –
Всё ты, сравнением презрев,
Сознанием эквилибриста
Встречаешь в свой холодный гнев.
А я иду морозной синью,
А я иду, мурча под нос
Про Пелагею, Афросинью,
Про Геру в переплетье кос.
Про Афродиту!..
Ишь, поди ты!..
И фу ты ну ты!.. И вообще…
Да мало ли сердец разбито
Громами мстительных речей?..
…Да – Бог с гречанками лихими
в пурпурно-бело-золотом
да и с наскоками твоими –
Я в синеве!.. И всё – потом!