На отрывном календаре я не найду листочка «Счастье», оно в трефовом январе совсем не той, конечно, масти, оно в раздаче ни к чему, оно на прикупе излишне. Дождусь бубновую весну для разморозки зимней вишни. Не отрицая эпатаж пиковых наших отношений, я лягу дамою в марьяж, не допуская тень сомнений. На свой заход войду в пике, и пуля засвистит бумажно, уйду из жизни налегке. А было ль счастье? Разве важно? А будет ли удачней год, который снова на раздаче? А может мне, наоборот, уехать в этот раз на дачу? А может, лезвием скрести по патине скульптурных линий, и признавать императив, как завещал великий Плиний? Напиться и сойти с ума. Потом достать чернил и плакать. Купить на станцию Зима билет. И снова выть собакой. На перекрестке плоских лун разъять вселенную на части.
Таким мне видится канун. И каноническое счастье.