Писан сей кошмар не в лучшую минуту жизни, на втором этаже ночного харьковского Южного вокзала, у приютившего меня табора цыган, на каких-то фантастических тюках, за что им всем (и тюкам в том числе) огромнейшее спасибо и особенно их главной пожилой цыганке, с потрясающими молодыми глазами, которая, собственно, и взяла меня под свою опеку в этом таборе, что, в общем-то, против всех их правил...
Вообще у нас в роду то и дело свои выгоняли и не пускали, а чужие давали приют и хлеб.
Так и тут.
Кому интересно про всю эту экзотику можно прочитать в рассказе о Царице Томарре http://proza.ru/2008/11/28/432
А вот имени ее я не запомнил, состояние было не то...
Свинство, конечно, но не помню.
В рассказе я ее назвал Томаррой.
Безымянной, мудрой и милосердной цыганке Томарре, спасшей мне жизнь, это и дарю...
Больше нечего.
«..от добра добра не добра... ох, недобра »
Кончается надежда
Среди скупых знамен
Среди зубов безбрежных
И ласковых имен
И хочется услышать
Лишь детский голосок
Как свежее дыханье
Сквозь сумрачный поток
Лишь легкая одежда
Да дождик за стеклом
Кончается надежда
Хрустит под сапогом
Среди иного мира
Среди других забот
Огромны командиры
И криком полон рот
Размашисто дыханье
Средь тиканья часов
Угрюмое мельканье
Как лязгнувший засов
Поникшая зевота
В кругу гнилых зеркал
Выискивает что-то
Чего никто не знал
Не знал, а все же верил
И может быть любил
И голосам поверил
Себя уговорил
Прищуренная совесть
Защелкнута печать
Все в кулачек зажаты
И хочется смолчать
Кончается надежда
И катится печаль
Упруга как и прежде
Как и прежде – шваль!
Задавлено молчанье
Сквозь запертую дверь
Любимое созданье
Чужое мне теперь
Поникшая макушка
Постылое сверло
И в плесени горбушка
И челюсти свело
Ну сколько, сколько можно!
Ласкаться, как кусать
И улыбаться сложно
И ложно понимать
Летела вниз сосулька
Звенела на лету
И таяла от страха :
« Я больше не могу »
Я раньше это прожил
Проникся и простил
Но зверь сомнений ожил
И начал грызть настил
Достали погремушки
Дощатые тела
Всегда с осадком кружки
Что мама принесла
Кончается надежда
И раньше всех умрет
В залатанных одеждах
Ее положат в гроб
Я меньше не умею
А больше не хочу
Во все вокруг поверю
В себе расколочу
Я понимаю – хватит
Окончился заряд
Я слишком долго плавал
И финишем стал старт
Ну сколько, сколько можно!
Лишь слушать и молчать
Подвинуться не сложно
Сложнее устоять
А все из затуманья
Из темного угла
Крикливые созданья
Мне память родила
Спесивы как полипы
Бугристы и чисты
Все злобою налиты
Сентябрьские коты
Измаялся, измучен
Низвергнут, отлучен
Я сам себя зарою
В грехи былых времен
Кончается надежда
Как ей не повезло !
И так ужасно пошло
И так ужасно зло
Соврать себе однажды
Что может быть найдут
Увидя, как трепещет
Мой беленький лоскут
Увидят и услышат
Посмотрят, подзовут
В затылочек подышат
А может быть и пнут
А может и поверят
Во все во что сочтут
Отнимут, что доверят
И ноги оботрут
Отщупают, подмоют
Поймут, что от греха
Что свой, такой знакомый
Как пыльная труха
Уложат, успокоят
Подкормят, подотрут
Перину приготовят
И тапочки дадут
И книжку почитают
И песенку споют
Погладят и почешут
С три короба наврут
И я вдруг успокоюсь
И всем им покорюсь
До пояса в надежду
С надеждой окунусь
Я так устал скитаться
По душам и рукам
Меж звездами качаться
По призрачным домам
Кончается надежда
Как все когда-нибудь
Лишь тлеет ее искра
А может быть чуть-чуть
Изменится, оглянется
Опомнится, всплеснет
К губам моим притянется
И чуточку всплакнет
Как раньше, как когда-то
Как было, как всегда
Как мы читали в книжках
Как ты тогда была
Ведь как же без тебя я ?
Мне некого любить
Подаренная стая –
Мне быть, или не быть ?..