- Здравствуй, Катя. Писать тебе после праздника -
стало, значит, одной из моих привычек,
вроде той, - надевая очки, становиться такой внимательной
к деталям пейзажа, щербинкам на вывеске,
швам на юбке; замечать и дохлую муху,
и подъездную крысу,
и обронённую варежку,
но главное, Катенька, знаешь ли, -
снимки тебя в газетах, первая полоса -
если в очках - начинают болеть глаза.
- Здравствуй, Аня.
я купила продукты: хлеб, рыбу и мыло.
(Ты пишешь так непонятно,
не знаю, о чём ты, Аня)
Сшила тут платье, чтоб выйти в чём было.
Аня, а ты всё такая же, Аня.
- Здравствуй, Катя.
Вчера умерла Марина.
Долго звала тебя и кричала, корила,
я вошла через тот, запасной выход
(всё-таки нет, "запасный").
А она тебя так любила, так ждала тебя, Катя...
- Здравствуй, Аня. Я сделала снимки в паспорт,
чтобы уехать отсюда.
Чтобы уехать, надо
3,5х4,5; денег уйма,
английский язык, голова -
ну а последним - обделена...
- Здравствуй, Катя. Я здесь замерзаю.
Ночью звала тебя: "злая, злая...",
"сука, вернись", а ты не вернулась.
даже во сне возвращаться не будешь, даже во сне улетишь...
- Аня, ты слы-шишь?
Аня, ты слышишь меня, алё?
я улетаю - уже решено.
бортпроводник целовал мои плечи,
мой капитан - самый быстрый на свете,
снизу - пестрится зелёная карта,
Аня, ты слышишь? я улетаю...