Серый строй людей, небо серое,
Среди сотен и я стою,
Не пойму ни как, что я делаю,
В этом проклятом Богом строю.
Мусора глядят, злобный лай собак,
И с колючкой вокруг забор.
А за ним Тайга не уйти ни как,
И локалкой изрезан двор.
Я в ушаночке, номер на груди,
И бушлат под дождем промок.
Трешка за спиной, восемь впереди,
Врядли вытяну этот срок.
Вертухай орет, грузит на развод,
По бригадам на биржу в лес.
А бугор рычит, норму выдает,
Прогибается красный бес.
Пайку режут нам, на ларек запрет,
Суки душат режимом нас.
Зона красная, мочи больше нет,
И бродяги идут в отказ.
Расшатать режим, наказать козлов,
С этим делом пора решать.
Надоело жить под указ ментов,
Зону в черную поменять.
Время резать сук, кипишь поднимать,
Все за бунт как один стоят.
Все равно братве нечего терять,
Не поднимешься, так сгноят.
И пошли в разнос, всех вперед понес,
Дух бродяжий на мусоров,
Первым на ноже сдох легавый пес,
Разорвали на сто кусков.
И пошла резня, среди них и я,
В руку крепко зажал перо.
Берегись меня, нечисть красная,
Засажу перо под ребро.
Громкий вой сирен, крови до колен,
Дождь потоком с небес бежит.
Автомат трещит и понятно всем,
Не поднимется, кто лежит.
Среди них и я, вот судьба моя,
Пуля дура насквозь прошла.
Жизнь оставил я в этих лагерях,
Смерть в неволе меня нашла.
Среди серых масс я один из вас,
Перед Богом теперь стою.
Бог рассудит враз, кто был прав из нас,
Есть ли место для нас в раю.
Люди топчут грязь, Воры режут мразь,
Ну а мне все равно уже.
Если повезет, Зона сменит масть,
Может вспомнят и обо мне.