ты падал, становилось легче
воспринимать неверный мир,
тебе я подставляю плечи,
а ты глазам моим – пунктир,
изобрази мне белым цветом
пространство жизни для души
и мой черёмуховый ветер,
чтоб мог я память ворошить,
ты полчища снежинок белых
бросаешь в бой на гибель их,
а я подставил неумело
лишь кисти рук, глаза и лик,
давай, лепи то столб, то бабу –
прообраз предков и бойцов
и сделай белым и араба,
и чье-то милое лицо,
а мне теперь срываться дальше,
рассчитывать и день, и шаг,
не допуская ноты фальши,
когда поет моя душа.