Степан Разин

 Борис Рябухин




Степан Разин





Моей матери Беловой Капитолине
 Алексеевне посвящается

 
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Разин Степан Тимофеевич — донской атаман
Алена — крестьянка
Ус Василий Родионович — донской атаман
Фролка — брат С.Т. Разина
Шелудяк Федька — татарин
Лазарка — казак
Евтюшка — беглый крестьянин
Грузинкин Алешка — беглый стрелец
Маша — астраханка
Анисья — беглая крестьянка
Василий — раскольник
Феодосий — поп
Аксенка
Тимошка — крестьянин
Алексей Михайлович — царь
Долгорукий Юрий Алексеевич — боярин
Прозоровский Иван Семенович — астраханский наместник
Львов Семен Иванович — князь
Иосиф — астраханский митрополит
Никон — бывший московский патриарх
Яковлев Корнил — атаман Донского Войска
Турчанин — московский гость
Черкасский Андрей — сын кабардинского мурзы
Босой — юродивый
Палач
Казаки, крестьяне, астраханцы, темниковцы, старшина, стрельцы, солдаты, офицеры, бояре, князья, священники, хор

Действие происходит в 1666—1671 годах







 
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

(Декабрь 1666 года)

Хор
Ой, да то не белый ковыль,
Вот и в поле стелется.
То студеным снегом метет
Белая метелица.

Ой, да загулял верховей,
Вот и лютым холодом,
Со своим любезным дружком —
Ненасытным голодом.

Ой, да ясный сокол летел,
Вот и в поле дикое.
Встретил черный ворон его
Силою великою.

Ой, да как сошлись ясный день,
Вот и с ночкой темною.
Больно сокол ворона бил,
Называл вороною.

Ой, да ясный сокол упал,
Вот и нету силушки.
Промахнулся в честном бою,
Притомились крылышки.

Ой, да только сердце его,
Вот и грустью спрятано.
Думою одной голова
Крепко запечатана.

Ой, да я с собой позову,
Вот и стаю милую.
Виноват я, что не богат
Удалою силою.

Ой, да я со стаей своей,
Вот и встречусь с ворогом.
А тогда и я посмеюсь
Сам над черным вороном.

Черкасск. В казачьем кругу — Яковлев, Ус, Лазарка, Аксенка, Феодосии, старшины, казаки.

Яковлев
Вновь смута учинилась на Руси.
Верховым казакам всегда неймется.
И нынешней весной забунтовали.
Избрали атаманом Ваську Уса
Из Глухова и подались к Москве
Своею волей без согласья круга.
Лазарка
Все потому, что голод на Дону.
Ты нам скажи, надежа-атаман,
Почто досталось хлебного довольства
Всего по кусу каждому и денег
По тридцать лишь алтын? Чем прокормиться?
Яковлев
Да от меня ли все зависит? Нету
Казны от государя из Москвы.
Прогневался он из-за Васьки Уса.
Казаки
Знать не желаем!.. Сам-то сыт?..
Старшина
Остыньте!..
А заварили кашу — так хлебайте!..
Лазарка
Вам, домовитым казакам, вольготно
Висеть удавкою у нас на шее.
Надулись нашей кровью, как клопы.
Тудыть его в кочан! Вот и бунтуем.
Ус
Мы и пошли в надежде к государю,
Что он возьмет нас на казачью службу
И на довольство хлебное поставит.
Яковлев
О том станицу мы могли б послать.
Так нет, повел полтыщи голытьбы!
А государю на Москву пришло
Премного челобитных от бояр,
Дворян и вотчинников. Казаки,
Мол, деревнишки наши разоряют,
Насилия чинят и животину
И всякое брахлишко отымают.
Ус
Жрать нечего — разбоем и кормились.
Лазарка
Почто скажи, надежа-атаман,
Царь жалует боярина да князя,
А казаков не жалует ничем?
Яковлев (Лазарке)
Я вот скажу те — плетью вдоль спины!
Поменьше бы якшались с бунтарями.
Бунт усмиряют казаки обычно —
За то и воздает нам государь.
Лазарка
А плетью обух не перешибешь.
Тебя-то, видно, жалуют изрядно?
Яковлев
Изрядно! Верой-правдой я служу.
А вас пожалует наш государь
Петлей шелковой да свинцовым зельем.
Лазарка
Мы те гостинцы отдадим тебе.
Яковлев (Усу)
В Воронеже просил же воевода
Вернуться? Не послушался — и к Туле
Пошел.
Ус
Попробуй, войско осади.
Яковлев
Зачем же вы прибрали по дороге
Всех беглых — и холопов, и крестьян,
И Белгородского полка драгун?
Ус
Прибрали? Мы росли, как снежный ком.
И с пришлыми нас стало уж три тыщи!
И пикнуть не моги — сорвут башку...
(Входят Шелудяк и Евтюшка.)
Евтюшка (Шелудяку)
По всей Руси шатание большое.
Вот всероссийский сыск и объявили,
Чтоб беглых возвращать владельцам. Так?
Крестьян вооружают, чтоб ловить
Таких же бедняков в лесных засеках
Али раскольников в скитах.
Шелудяк
Оружье
И по-другому можно повернуть.
Евтюшка
А пристава над беглыми лютуют.
Поймают — да кнутом, да батогами,
Да цепью, да огнем — звереешь! Так?
Нет, на Руси холопства не избыть.
Вот я всю жизнь ургучил — все в нужде.
Одно богатство — старое куртишко.
Сначала, было, к князю я сбежал —
Все говорят, что у князей сытнее.
Подьячий из поместного приказа
Сыскал и посадил меня в тюрьму.
Морил голодной смертью. А владельца
Грозил иззуботычить волокитой.
Приехал пристав, в цепи заковал,
Повез меня с холопами другими
В боярское поместье. По дороге
Все палкой бил, да все по шее. Так?
Убили пристава и в лес сбежали.
Вот и решил податься в казаки.
Пришел на вольный Дон за Васькой Усом.
А здесь своей голытьбушки хватает.
Над атаманом даже суд чинят.
Шелудяк
Евтюшка, мне твоя беда знакома.
Я тоже беглый, из Москвы. Боярин
Засек ослопьями. Спина — в рубцах.
Мол, хоть крещеный ты, а все — татарин,
Я из тебя повыбью всю орду.
Боярина я в Волгу посадил.
За это пробовал бича.
(Задирает кафтан и показывает спину.)
Евтюшка
Злодей!
Татарин, что — не человек?
Шелудяк
Евтюшка,
Слышь, Разин собирается в поход.
К нему подайся. На него надежа.
Он с нами в кабаках горланит песни.
Богат, но не чурается прибылых.
И на Азов зовет.
Евтюшка
Спасибо, Федька...
Аксенка (в кругу)
А брешут, что ходили казаки
От Васьки Уса тайно в монастырь
До Никона. Мол, вольницу сберем,
Тебя отсюда быстро опростаем
И на святой престол посадим вновь.
Ус
Во, балаболка! Наговоры это.
Аксенка
А брешут также, будто государь,
Когда пришел из польского похода,
Узнал, что Никон-то сблудил с царевной..
Феодосий (бьет его)
Как смеешь ты порочить патриарха!
И в заточенье Никон свят для нас.
Аксенка (поднимается с земли)
Вот причастил, что в пору отпевать.
Феодосий
Но люди могут в грязь втоптать и святость.
А Никон утесненных понимал.
Челом бил государю за мирян,
Пока раскол не начал Аввакум.
Голоса
Сам виноват... Неслыханное дело —
Трехперстием креститься повелел!..
Молитвы, с детства ученные, правил!..
Феодосий
Тогда зачем же вы на Дон пришли?
Бежали б в Беломорье к Аввакуму
И гнили вместе с ним в холодной яме,
Аль по писанью вора жгли себя.
Мы по законам Никона живем.
Голоса
Что стоят все его законы?.. Если
Законник сам сидит в тюрьме?.. Бояре —
Еретики... И Аввакум предрек
Приход на Русь антихриста!..
Феодосий
А Никон
По старым книгам разрешил служить,
На староверов прекратил говенья,
Чтоб православья не сгубил раскол.
За то его бояре и прогнали
С престола патриаршего.
Старшина
За то...
Яковлев
Ну, будя вам с раскольниками лаять.
Нам Ваську Уса нужно наказать...
Князь Юрий Борятинский с ополченьем
Под Тулою его остановил.
И вызвал из отряда десять лучших
Людей. И по указу государя
Велел всех беглецов переписать...
Казаки
Не сыщик Ус!.. Не пристав!.. Не Иуда!..
Яковлев
Послушают — простит он казаков
За то, что с Дона вышли самовольно.
В награду все получат по полтине
В Воронеже...
Казаки
Не дорога измена!..
Сулил полтин — а дыбами платил...
Яковлев
А не вернутся и не перепишут —
Зачинщиков повесят по дорогам,
А остальных сошлют в Сибирь...
Казаки
Поймай!..
Стращал нас государь!.. Хитрил!.. А Ус
Его обвел!.. И беглым волю дал!..
(Входят Фролка и Грузинкин.)
Фролка (Грузинкину)
Все, все на Дон за волею бегут —
Раскольники, крестьяне и стрельцы.
Грузинкин
Все потому, что по закону — с Дона
Не выдают.
Фролка
А вы, как саранча,
Пожрали все — и голод на Дону.
А государь и без того урезал
Довольствие служилым казакам.
И начались и распри, и разбой.
Голудвенные грабят домовитых.
А сами служат им за животы.
Холоп всегда останется холопом,
Какую волю ты ему не дай.
Евтюшка
Без нас и государь бы стал пахать.
Аксенка (Евтюшке)
Ты не мели! Повесят за ребро —
На государя сеешь недовольство!
Фролка
Здесь все свои — кому же доносить?
Грузинкин (Аксенке)
Аксенка, ты, случаем, сам — не сыщик?
Что ж, доноси! И отдадут именье
Тебе мое: саманный дом без крыши,
Коня хромого да горшок без дна.
(Смех.)
Аксенка (Грузинкину)
Я морду бить тебе пока не буду.
Скажу лишь: все мы царские холопы.
Одна нам воля — щупать баб-несушек.
(Смех.)
Яковлев
Ну, будя!.. Как попал в Москву ты, Васька?
Ус
Просил я круг походный: мол, отправьте
Тайком в Москву с станицей к государю.
Я буду бить ему челом, чтоб он,
Из-за войны с поляками, нас принял
На службу. И пришел в Москву. И подал
С надеждой челобитную в приказ.
Но на свою же голову...
Старшина
Дурную!..
Посол от воров — вор!..
Яковлев
За караулом
И Уса, и станицу повезли
До Борятинского.
Казаки
А Ус бежал!..
И нас увел!.. Не выдал!..
Яковлев
А не выдал,
Так будет выдан государю сам!
Согласны ль, казаки Донского Войска,
Отдать для наказанья Ваську Уса
Москве?
(Пауза.)
Голоса
У нас закон — не выдавать!..
Потом повадно будет!.. Посылай
Станицу!.. Уса мы накажем сами!..
(Шум.)
Яковлев
Но государь великий люто зол
На нас за самовольство Васьки Уса.
Он требует, чтоб мы вернули беглых.
Грозит послать войска на Дон!
Старшина
Стращает!..
Сейчас не до того!.. Война с поляком!..
Простит!.. Накажем сами!.. Беглых сгоним!..
Ус
Да, их пусти на Русь! Где мы прошли,
От Дона до Москвы — пороховая
Дорога! Запали — и вспыхнет бунт!
Старшина
Утешил!.. Вот злодей!.. Чай, подбивали
На бунты?.. Похваляется дурном!..
Яковлев
Тогда плетьми накажем Ваську Уса.
Согласны ли?
Старшина
Согласны!.. Любо!.. Любо!.
Яковлев (Усу)
Не сколько за поход тебя, а сколько
За то, что ты привел на Дон голодный
Еще три тыщи ртов, накажем люто.
(Из кабака выходит Разин с казаками.)
Старшина
Вон, Васька Ус, тебе готова смена...
Пойдет твоей дорогой Стенька Разин...
Один другого чище!..
У с
Он пойдет.
Разин (казакам)
В колокола ударил Медный бунт
В Москве — ему тотчас отозвались
Сполошные колокола во Пскове,
И Новгород, и Курск забунтовали.
Крестьяне утеснителей сжигают,
Раскольники леса заполонили.
Все в государстве вооружены.
И все бегут, и все друг друга губят.
В огне Русь раскололась пополам!
Из недр ее наружу рвется воля.
Яковлев (Разину)
Ты что-то гордый стал посля похода.
В казачий круг не ходишь.
Разин (Яковлеву)
Сам с усам.
Яковлев
Эх, Стенька, Стенька! Я-то все не верил,
Что царский-то посол да богомолец —
Не я ль тебе посольства хлопотал
И богомолье? — стакнулся с ворами...
Чай, зря тебе поход я разрешил.
Татар-то ты разбил у Млечных вод,
Да гонору прибавила победа.
Обычаев казацких стал чураться.
Мож, и служить не хочешь государю?
Разин
А то не знаешь, в чем моя обида?
Почто боярин Юрий Долгорукий
Ивана, брата моего, повесил?
Подлец! Он лучших казаков сгубил!
Старшина
Иван — такой же баламут, как ты...
Сражался храбро, да ушел тишком...
Казачий полк из Польши отпустил?..
Достоин по закону казни смертной!..
Разин
Петли постыдней нет для храбреца!
А вам, старшине, только глотки драть.
Нас Долгорукий обвинил в измене?
Он сам изменник! На Москве бояре
Все изменили государю, все!
(Шум.)
Яковлев
Видать, готовишь ты башку на плаху?
Разин
Когда так было, чтобы на Москве
Весь царский род губили, как сейчас?
Скончались скоро и царица Марья
Ильинична, и государь царевич
Князь Симеон. Кому-то захотелось,
 Как некогда Борису Годунову,
По царским трупам на престол взойти?
Голоса
Откуда знает он?.. Бывал в Москве...
С посольствами ходил от государя...
Толмач!.. Всегда Москва молвы полна...
Разин
Зажали нас в свои тиски бояре —
И Юрий Долгорукий, и Никита
Одоевский, дьяк думный Беклемешев
И голова стрелецкий Артамон
Матвеев. Притесняют казаков.
Лишь на указы скоры да удавки.
Лазарка (Яковлеву)
Ты нам скажи, надежа-атаман,
Почто не отомстили мы боярам
За смерть Ивана? Али, как за Ваську,
Самих себя же нам посечь плетьми?
Яковлев
Так круг решил. Я сам решать не волен.
Разин
Я — волен! И за брата отомщу!
Старшина
Ну, что яришься?.. Тут взъяришься!.. Схлынь!..
Казаки
Уж невтерпеж!.. До края чашу горя
Наполнили бояре!.. Нам тесно!..
Разин
А невтерпеж — тогда пойдем в поход.
В Азове много зипунов достанем.
Казаки
Поход!.. Поход!..
Старшина
Ты, Стенька, не дури!..
И в мире мы с азовцами... Давно ли?..
Ты не мути опять нам Тихий Дон!..
Нам расхлебать бы самочинство Уса...
Яковлев
Ну хватит пререкаться с баламутом!
Кого пошлем с станицей к государю?
Старшина
Пусть Самаренин!.. Да Минаев!.. Любо!..
Яковлев
И Фролка Разин.
Фролка
А за что меня?
Яковлев
Пойдешь с повинной за Ивана-брата.
Глядишь, и Стеньке спеси поубавишь.
Из братьев трех всегда разумней младший.
Старшина
И Фролка!.. Повинится!.. Любо!.. Любо!..
Разин
Неужто, Фролка, поползешь в Москву
На брюхе землю жрать за казнь Ивана?
Фролка
Мне брата жалко, но повинен он.
Разин
Ну и лижи боярам зад! Получишь,
Как Ус, пинка! А я же буду мстить!
Яковлев
Отпишем государю: Ваську Уса
По приговору круга наказали
Жестоко, без пощады, чтоб иным
Впредь неповадно было. И не дали
Им жалованья. Наложили пени
Под смертной казнью всем, кто с ним ходил.
А беглых, мол, не приняли, согнали
На Русь всех без пощады.
Старшины
Любо!.. Любо!..
Яковлев
Плетей! И Ваську Уса на правеж!
Под караул его, несите козлы!
(Аксенка со старшиной уходят. Усу связывают руки и конвоируют из круга.)
Разин (Яковлеву)
Ты — пастырь, знаешь, чем кормить овец.
Вот и владей своим, овечьим, войском,
А я своим, казацким, править буду.
Яковлев
Да кто с тобою, выскочкой, пойдет?
Но вот мое решительное слово:
Не помышляй и думать о походе,
С азовцами мы ссоры не хотим.
Разин
Свет клином на Азове не сошелся.
Не только вниз по Дону можно плыть,
Против теченья тоже. Только был бы
Попутный ветер... Слушай, казаки!
Мне Хрипунов и Шилов из посадских
Воронежских людей сулят ссудить
Свинец и порох. Да у нас у многих
Есть сродники в Воронеже. Помогут
В разлив струги до Волги дотянуть.
Возьмем Царицын и засядем там.
Все караваны будут наши!
Казаки
Любо!..
Разин
По Волге можем к Каспию спуститься.
Там потрясем купцов персидских!
Казаки
Любо!..
Разин
И на реку Яик податься можем.
Зовет меня дружок мой Федька Сука.
Казаки
На Волгу!.. В Персию!.. Яик!.. Поход!..
А где взять снаряженье для похода?..
Разин
Не зря я воевал под Перекопой.
У домовитых тоже переймем,
А часть дувана отдадим за ссуды,
Как водится.
Яковлев (кричит)
Изменники престолу!
О крестном целовании забыли?
Вас все равно достанет государь!
Очнитесь! Захотелось вам отведать
Сухариков, что сушены в Москве
И крошены в Казани?
Разин
Не боись!
Не больно Ваську Уса-то достали.
Старшины
Во разорался!.. А поди и рад...
Пущай уводит рать голодных ртов...
Чай, ссуду легче, чем грабеж стерпеть...
Не то что Васька Ус — добавил беглых..
Ус
Добавил? Ты попробуй осади!
Как бешеные от Москвы бежали
Они на Дон — и я не смог сдержать.
Разин
Уж я смогу держать покрепче вожжи.
И казаков поболе соберу.
Со мной пойдут лихие атаманы:
Кривой Сергушка, Каторжный Алешка,
Черток Микитка, Турчанин, Поляк,
Хохлач, Токач, Шумливый, Черноярец,
Лях, Серебряк и Паншинский...
Старшина
Старшина,
Да он, нечай, собрался бунтовать!..
Почище Васьки Уса!.. Не допустим!..
Яковлев
Ты что ж, решил от Дона отделиться?
Или бунчук тебе мой уступить?
Старшина
Уступит, щас!.. Он сына к бунчуку
Ревнует!.. Да и Стенька тож не промах..
Шелудяк
А что, и Разину настало время
Стать атаманом войсковым. Повыше
На голову он многих из старшин.
Ума палата. И в бою удачлив.
Орел! Огонь!
Яковлев (Шелудяку)
Распелся! Как невеста
На сносях хвалит жениха рябого.
(Смех.)
А твой рябой вдобавок слеп и глух.
И разум помутился от гордыни.
Законов над собой не признает.
Разин
Ты сам нарушил все законы Дона.
(Аксенка со старшиной приносят козлы и плети.)
Лазарка (Разину)
Никак плетей несут для Васьки Уса?
Да что ж это творится на Дону!
Тудыть его в кочан! Своих секут.
(Уса кладут на козлы.)
Яковлев
Аксенка, начинай! Да не жалей!
(Аксенка со старшиной бьют Уса плетьми.)
Лазарка (Разину)
Неужто не заступимся?
Разин (Лазарке)
Погодь!
Аксенка (бросает плеть)
Да не могу я своего же бить!
Яковлев
Не можешь бить — так битый будешь сам.
Разин (выхватывает плеть у старшины)
А ну погодь! Еще один посмеет
Поднять на Уса руку — засеку!
Яковлев (Разину)
Что лаешь? Али тесен стал ошейник?
Так я тебе потуже затяну!
Старшина
Корнила не таких еще смирял.
Разин (бьет его)
Попридержи язык, пока он цел.
Старшина (бросается на него)
Ну, черт, рябой! Держи свою башку!
Лазарка (бьет его)
Ах, сволота, тудыть его в кочан!
За Стеньку Разина живьем сожру!
(Шум.)
Шелудяк (сножом)
Ну, кто здесь вздумал Стеньку забижать?
Яковлев
Остынь! Без свары! Разберемся миром.
(Шум стихает.)
У с (Разину)
Уж я тебя уважу за подмогу.
Разин (ножом разрезает веревку)
Пойдешь со мной в поход за зипунами.
И ты, Аксенка,— воля любит смелых.
Ус (встает с козел)
Нас плети делают храбрей и злей.
Яковлев
Почто пошел ты, Стенька, против круга?
Разин (кричит)
По то! Удумал Дон посечь за волю!
Ты что же, крестный, всех нас предаешь?
Уже довольно услужил боярам:
Ивана — в петлю, Уса — плетью. Будя!
Такой ли нужен Дону войсковой?
Яковлев
Цыц! Обнаглел совсем. На атамана
Не смей мне голос повышать! А я
Тебе еще взамен отца родного.
Разин
Отец сейчас тебе бы плюнул в рожу!
Яковлев
Отец твой тоже сумасбродом был.
Не будь покойник Разя тем помянут.
Строптивую турчанку в жены взял.
Вот кровь неверная тебя и бесит.
Тума ты без ума! От волка — волк!
Разин (кидается на него с ножом)
Грех на душу возьму!
У с (хватает его)
Остынь, Степан!
Яковлев (кричит)
Вон с глаз моих! Щенок! И с Дона вон!
Старшина
Хитер Корнил... Пусть спробует бояр!..
Нам будет и сытнее и вольготней!..
Ему и круг казацкий — не указ...
А на Руси там быстро сыщут беглых...
Уйдет в поход на Русь... Почище Уса!..
Разин
Что, казаки! Идти ли Волгой нам
С боярами на воле повстречаться?
Казаки
За зипунами!.. Любо!.. Любо!..
Разин
Или,
Как Васька Ус, пойдем к Москве на службу?
(Пауза.)
 Знать, по весне отправимся на Волгу!
Казаки
Поход!.. Война боярам!.. Любо!.. Любо!..
(Шум.)
Яковлев
Он помутил вам очи и рассудок.
Его могила лишь остепенит.
Сломает шею и загубит вас.
Разин
И я клянусь, бояре нас попомнят!
И ты, Корнил!.. За мною, казаки!
(Половина круга идет за Разиным.)
Старшина
И раскололся Дон... Везде раскол!..
Яковлев (кладет бунчук на землю)
Не буду атаманом войсковым!
Я не желаю гнева государя.
Пущай Самаренин, аль кто другой
Владеет бунчуком... Но знай же, Стенька,
В твоей победе — и твоя беда.
Разин (оборачивается)
Ну что ж, я сделал выбор навсегда.


3 а н а в е с.


























Картина вторая

(Март 1668 года)

Хор
Ой, над крутой горой да над Яик-рекой
На небе зоренька да разгорелася.
На берегу сошлись все люди вольные
И песню слушали, и думу думали.

«Ой, как давным-давно жил атаман Нечай.
Ну и собрал себе он с мира вольницу.
Все по морям ходил и бусурман губил.
И на Хиву повел свою голытьбушку.

Ой, на ту пору хан был на войне другой.
И захватил Нечай Хиву богатую.
Добычи много взял, да загулял казак
И поздно с праздника домой отправился.

Ой, как вернулся хан — и полетел вдогон,
И тяжело бежать — да жаль дуван бросать.
Так и погиб Нечай, а с ним — и вольница...
И лишь ковыль-трава по полю стелется».

Ферапонтов монастырь. Никон сидит в келье. К стене прислонен большой деревянный крест с надписью.
Никон
Царь — лишь луна, а солнце — патриарх!
Но государь забыл, что власть — от бога,
Что при архиерействе — меч духовный,
А при царе — мирской. И стал вступаться
В дела архиерейские, и в церковь
Ходить не стал. Гнев государя — страшен!
Но я не испугался. Видел с болью,
Что весь синклит и церковь на Руси
Латинскими догматами прельстились.
И третий Рим от ереси — в руинах!
И я решил тогда на чистом месте
Построить Новый Иерусалим —
Поодаль от Москвы. И государь
Поубоялся, что возьму я верх,
И патриаршества меня лишил.
И вот я сослан в этот монастырь
Простым монахом, аки вор последний...
Ах, Никон! Отчего так приключилось?
Давал бы ты богатые обеды
И вечерял с высокими людьми —
Не потерял бы дружбы из-за правды.
У власти стал — дуй в общую трубу.
Облизывай, как пес, того, кто душит
Тебя с улыбкой благолепной. Тьфу!..
А ересь вся идет от государя.
Он мнит себя главою православья.
И я ему невольно потакал,
Заставив Русь по-новому молиться.
В руках у сильного и мудрый может
Игрушкой стать, не ведая о том.
Гордыня государя обуяла.
Поставил самочинно Иосафа
В Москве на патриаршеский престол
И понукает им, как истуканом.
Собственноручно издает указы,
Русь перестроил на военный лад,
Всех запугал приказом Тайных дел
И породил иуд Сыскным приказом...
Но я спишусь с вселенским патриархом,
Я докричусь, как ни зажали рот,
О злодеяньях русского царя!
И предадут анафеме его.
И в огненной геенне богоборец
Сгорит!.. А патриаршеский престол
Собор вселенский мне вернет...
(Стук в дверь.)
Войдите! (Входят три монаха.)
1-й монах (крестится)
К тебе, сияющий великим солнцем,
Крепко стоящий патриарх, пришли
Мы поклониться.
Никон (протягивает руку)
Хоть я и в тюрьме,
Но овцы пастыря не забывают.
2-й монах (крестится, целует руку Никону)
Слезами мы исходим, находя
В беде святейшего из патриархов.
3-й монах (крестится, целует руку)
Велик великий и в простых одеждах.
Никон
Присядьте и с дороги отдохните,
Почтенные отцы. Куда ваш путь?
1-й монах (целует руку)
Идем на богомолье в Соловки.
(Монахи садятся на лавку.)
Никон
Там возмутились иноки.
3-й монах
Неужто?
В святой обители — и тоже бунт.
Никон (встает)
Что у тебя с рукой?
3-й монах (снимает с ладони тряпицу)
Да казаки
Напали и ножом ладонь проткнули.
Никон (достает из ларца склянку)
Сейчас по всей Руси гуляют воры...
Был мне глагол: «Отнято у тебя,
Мой Никон, патриаршество. За то
Дана тебе лекарственная чаша.
Лечи болящих!»
3-й монах
Отче, исцели!
Никон (смазывает ему руку)
Плоть легче исцелить, труднее — душу.
А ты что прячешь под полой?
1-й монах (кладет на стол баклана)
Баклана.
Охотник подал нам на пропитанье.
Никон
Язычники! Едите мясо в пост!
2-й монах (протягивает икону)
Не гневайся на нас, на окаянных!
Пограблены в пути. Оголодали...
Прими, святейший Никон, скромный дар,
Зосимы и Савватия икону.
Никон (швыряет икону на стол)
Латинскую икону не приму!
Сотрите эту эллинскую ересь!
2-й монах
Они же основали Соловки!
Никон
И Соловки сейчас — фиал раскола.
С законами моими не мирятся:
Трехперстием креститься не хотят,
Не принимают книг новопечатных.
Собор законы эти утвердил
И проклял староверов.
1-й монах
Аввакум
На цепь посажен и отправлен в ссылку
На Север, в Пустозерск.
Никон
Ох, бесноватый!
Русь помутил. В расколе он повинен.
Борзой заступник темной старой веры —
Языческой с латинской пополам.
Раскольников прельщает жечь себя.
1-й монах
Не первый он. Еще француз Вавила,
Василий Волосатый, Капитон
За веру начали прельщать людишек
В овинах запираться и сжигаться.
Никон
Французы на погибель нас толкают.
И Аввакум с их голоса вопит.
Всю душу русскую перевернул.
И пол-Руси от церкви отложилось.
3-й монах
Сегодня люди жгут себя за веру,
А раньше за неверие их жгли.
2-й монах (Никону)
Но ты же сам ту кашу заварил.
Ты ж христиан назвал еретиками
За то, что будто наше православье
От греческого чина отложилось
К костелу эллинскому. Так?
Никон
Не так!
Русь впала в ересь из-за темноты
Служителей священного престола
И тайной силы эллинской заразы.
Писание, молитвы и обряды
И знамение крестное иначат
В невежестве своем и нераденье.
Лишь я один, ревнитель православья,
Решился, не жалея живота,
Очистить душу русскую от скверны
И в лоно православия вернуть...
2-й монах
И пошатнулась вера на Руси,
И содрогнулась русская земля
От смут... Не терпит вера исправлений!
Никон
Негоже слышать мне такие речи!
Я чувствую — не богомольцы вы?
(Монахи снимают накидки, оказавшись Аксенкой, Евтюшкой и Шелудяком.)
Шелудяк (кланяется Никону)
Воистину, великий патриарх.
Крестьяне мы. Указом государя
На Невель посланы. А корму нет.
Пришли к тебе проситься во служенье.
Никон
Антихристы! Священные одежды
Мараете? И к шатости прельстились.
Вот я велю отдать вас приставам.
Шелудяк (на коленях)
Не гневайся, святейший, и помилуй!
Мы знаем, беглых укрываешь ты.
Евтюшка (на коленях)
Не отвергай заблудших во грехе!
Мы будем преданно тебе служить.
Аксенка (на коленях)
Священным светом нашу темноту
Души развей. А после — хоть на плаху.
Никон
Бог вам судья. Все братья во Христе.
(Шелудяк, Евтюшка и Аксенка встают с колен.)
Ш елудя к
Мы верили, что не отвергнешь нас.
А потому, что сам ты из крестьян,
Из Нижнего мордвин Никита Минов.
На черном хлебе с мачехою вырос,
Учился на тычках за медяки.
И от хулы напрасной из скита
Бежал, да чуть не утонул.
Никон (настороженно)
И что же?
Евтюшка
Да горюшка хлебнул, пока-то стал
Стоять высоко, ездить широко
И деньги из окна бросать народу.
Понять тебе нетрудно утесненных.
Всегда за них просил ты государя.
Никон
Да, как не вознесись, но не избыть,
Видать, проклятья низкого рожденья.
Аксенка
Сам государь с народом, преклонясь,
Молил тебя стать патриархом.
Никон
Силой
Доставили меня в собор Успени.
Я согласился, видя плач народа
И слыша клятвы государя. Что же?
Вручил господь огонь и меч мне в руки,
Чтобы осилить темноту и ересь.
Но взбунтовали от нововведений.
То нарекли меня иконоборцем,
Когда стирал латинские иконы.
А то еретиком — за исправленья
Описок всех в Писании священном.
Каменьями убить меня хотели.
Кто ж за меня вступался — пострадал.
Аксенка
А правда ль, новгородский Питирим
И сарский Павел, и боярин Сытин
Грозились отравить и удавить
Тебя, святейший?
Никон
В гневе люди слепы.
Забыли, что мы ходим все под богом.
Всю жизнь спешат меня похоронить.
Еще ребенком полугодовалым
Шесть месяцев не мог я глаз сомкнуть,
Не ждали, что и выживу. Но выжил!..
И даже стал московским патриархом.
И Алексей Михайлыч саморучно
Писал меня «великим государем»...
А после попрекнул, приревновал.
Луна решила солнцем верховодить.
Я не стерпел и свой престол оставил.
Народ в слезах меня не отпускал.
Но я решил: «Анафемою буду,
Коли останусь патриархом». Что же?
Когда-то и Григорий Богослов
От гнева государева бежал.
Аксенка
А говорят, за то тебя прогнали,
Что католицкой, лютеранской веры
Людишкам церковь посещать позволил.
Никон
Позволил? Я заставил перейти
Их в нашу веру. Храмы иноверцев
Позакрывал. Сжег пять возов бесовских
Немчинских музыкальных инструментов.
А в ереси меня же обвинили
Те, кто глазеет на латинский Запад,
Окольничьи Матвеев да Стрешнев.
Аксенка
А брешут, что окольничий Стрешнев
Ругается благословеньем божьим.
Кобель его, на задних лапах сидя,
Переднею народ «благословляет».
И патриархом Никоном его
Зовет Стрешнев.
Никон
Антихрист! Как посмел
Ты мне в лицо бросать такую ересь!
Ш елудяк
Не лезь с поганым языком, Аксенка!
Никон
Раскольники-бояре! Лишь они
И ссорят вечно церковь с государем.
И рады, что с престола я низвергнут.
А без меня от римского костела
Начаток приняли своею волей.
Раздорами они загубят Русь.
Шелудяк (заглядывает за дверь)
У стен есть уши, а в тюрьме — тем паче.
Никон
Великий человек — весь на виду.
И соглядатаев за ним полно.
Особенно, когда в опале он.
Бессильный рад потешиться над сильным.
Когда я правил миром на престоле —
Дворов крестьянских тысяч с двадцать было,
Монастыри, приказы и дворяне.
Был питан, как телец на заколенье.
Теперь же кроме щей худых да квасу —
Нет пищи. Голодом меня морят.
Доносы государю посылают.
Шелудяк
Вернулся б ты в Москву.
Никон
Я возвращался.
К народу обратился с божьим словом.
Но силою окольничий Стрешнев
Меня, по повеленью государя,
Спровадил снова в монастырь. С глумленьем!
Аксенка
Для черных дел — и черные есть руки.
Евтюшка
Ты должен возвратиться на престол,
Пусть даже и придется крест принять.
Никон (показывая на крест)
Христос один нас кровью искупил,
Мне ж от грехов вас кровью не избавить.
Навечно погребен я здесь. И вот —
Надгробный крест живому патриарху.
Шелудяк (Аксенке)
Зачти!
Аксенка (читает надпись на кресте)
«Я, Никон, милостию божьей
Московский патриарх, поставил крест
Сей, бывши в заточении в тюрьме,
Здесь, в Ферапонтове монастыре,
За слово божье, за святую церковь».
Шелудяк
Что ж, так в монастыре и будешь гнить?
Никон
Вся Русь — как монастырь. Я ближе к богу —
И мне виднее воля провиденья.
Шелудяк
Неужто сердце кровью не исходит?
Сегодня Русью правит произвол
Изменников-бояр. Открой глаза!
Никон (в сторону)
Глаза открыты, да зажаты рты.
Евтюшка
Скажи нам, патриарх, по-христиански
С крестьянами бояре поступают?
Людишками в открытую торгуют.
Налогом, барщиной, оброком душат.
И вечно войны разоряют Русь.
Ведь что ни год — война. С поляком, с турком,
Со шведом. С кем еще не воевали?
И почему нас так не любят, русских?
А отбирают на войну кормильцев.
Так? И доколь терпеть?
Никон
Господь терпел —
И нам велел. А что не любят нас,
Так это за святую нашу веру.
Шелудяк
И вера наша нынче пошатнулась.
Затмение на пастырей нашло —
И разбежались от смятенья овцы.
Вся Русь в бегах и красных петухах.
Евтюшка
Уж и в бегах крестьянства не избыть.
По уложенью царскому о сыске
Доносчик на доносчике сидит.
И волки-сыщики повсюду рыщут.
Аксенка
И беглые весь Дон заполонили,
И вышел он из берегов своих,
И хлынул бунтом голытьбы на Русь.
Никон
Вот, вот — самоуправство воевод!
Вот она воля-то к чему приводит.
Вся Русь — кипящий муравейник. Что же?
И этой смуты надо было ждать.
Шелудяк
Собрал бы ты людишек словом божьим,
Бояр и воевод бы приструнил.
Крестьяне бы в Москву тебя вернули.
И станет снова тихо на Руси.
Никон
Ах бунтовщик проклятый! Да казнить
Тебя за эти помыслы пристало.
Аксенка
Ты, Федька, в петлю голову не суй.
Еще не время.
Шелудяк (кланяется Никону}
Пощади, святейший!
Никон
Еще митрополитом новгородским
Я усмирял таких бунтовщиков.
Евтюшка
Бунтует Русь, она всегда бунтует —
Терпеть не может подневоли. Так?
А нынче вон поднялся Стенька Разин.
Готов он жизнь за волю положить,
Избавить черный люд своею кровью
От утеснений.
Шелудяк
Поднял он весь Дон
И голытьбу повел за зипунами.
Вольготно вдоль по Волге погулял
И на бояр нагнал такого страху!..
Как проходил Царицын этот Стенька
В стругах — по нем и пушка ни одна
Не стрельнула, запалом порох вышел.
Во чудеса!
Никон
Все воеводы — трусы.
Шелудяк
И астраханский воевода тоже
Не стал со Стенькой силою тягаться.
А он приплыл в Яицкий городок
И хитростью ворота отворил,
Переодев лазутчиков в монахов...
Никон
Как вы, мошенники, ко мне рядились?
Шелудяк
Казнил он воеводу и князей
И в городе казацкий распорядок
Устроил. Из Черкасского послов
Ни с чем вернул. Из Астрахани — хуже:
Всех в воду пометал послов.
Никон
Антихрист!
Шелудяк
Зазимовал в Яике до весны.
И начал чернь со всей Руси скликать,
Чтобы идти войною на бояр.
Никон
А что же вы-то к Стеньке не пошли?
Аксенка
Дак...
Никон
Что?
Евтюшка
Мы послужить хотим тебе.
Шелудяк
Ты обратился б к Разину, святейший,
Он заступился б за тебя. Бояре
Попомнили бы Никона.
Никон (крестится)
Избавь,
Господь, нас от заступников таких!
У казаков одно в уме — пограбить.
Что может Разин сделать для Руси?
Сразить, опустошить и осквернить!
Он вздумал Русь поднять? Кишка тонка!
Чай, не один так надорвался.
Евтюшка
К Стеньке
Стекается неведомая сила!
Никон
Меня уже прельщали казаки.
Но как в псалме Давидовом речется:
«Блажен, кто к нечестивым на совет
Не ходит, на путях не станет грешных,
В собранье развратителей не сядет».
Тех казаков изгнал я словом божьим
С великим государем как-нибудь
Мы и без черни сможем помириться.
Доныне государь мне шлет подарки
И молит у меня благословенья.
Аксенка
А не помиритесь?
Никон
Господь поможет.
Вот вырастет царевич Алексей,
Мой сын духовный, — я вернусь в Москву.
Шелудяк (всторону)
Такого государя нам и надо.
Аксенка
Он Речи Посполитой в короли
Обещан государем всенародно.
Никон
Ах, нечто так наследника блюдут?
Помри — бояре сцапают престол,
Иль басурманин вроде Годунова...
И Стенька-вор, поди, из басурман,
Раз не жалеет крови христианской.
Аксенка
Провидец ты, великий патриарх.
Турчанка — мать.
Евтюшка
Зато отец-то русский.
Аксенка
А ты б, Евтюшка, у нее спросил.
(Смех.)
Никон
Подобно все вершится в этом мире,
И в малом, и в великом. Боже правый!
Под турками томится Цареград,
И турок же идет на третий Рим.
Пророчил апокалипсис: падет
Проклятие звериного числа.
В год трех шестерок сняли сан с меня.
Пришли в Москву неправый суд чинить
Султанские невольники, мздоимцы,
Бродяги без престола, патриархи
Паисий и Макарий.
Аксенка (в тон ему)
Астраханский
Митрополит Иосиф их привел.
Никон
Когда-то он мне в верности поклялся.
Хвалил мои церковные законы.
А на соборе, как собака, лаял:
«Достоин за неистовства свои
Ты подначала крепкого и ссылки!»
Друзья-иуды, сколько же в вас яду!..
Сорвали облачение с меня,
Тайком, как воры, в монастырской церкви,
В отсутствие царя, народа, думы.
И увезли во мраке из Москвы.
Евтюшка
Дабы народ не заступился. Так?
Никон
И паства без меня осиротела,
И заблудилась Русь, и впала в ересь.
И волки пожирают всех овец.
Поймет ли кто мою святую боль!
Евтюшка
Святейший, кто услышит — тот поймет.
Никон
Не одного меня — и Златоуста
Изгнали так неправедно с престола.
За это бог послал такую кару —
На Русь явился дьявол!
Евтюшка
Нет, спаситель!
Никон (не слушая его)
Он кровью утолит свое тщеславье.
Нет пастыря спасти вас...
Евтюшка (перебивает его)
Пастырь —ты!
Шелудяк
Пора открыться нам, святейший Никон.
Мы — от Степана Разина гонцы.
Зовет тебя он на бояр войной.
Никон (медленно направляется к двери)
Я чуял... вашу воровскую стать.
Пойдите прочь! Не то я позову...
Шелудяк (преграждает ему дорогу)
Зови! А мы покличем казаков.
Нас двести человек сюда пришло.
Мы всех побьем и монастырь пограбим.
Никон (отходит к столу)
И вправду изобьют. С них не убудет.
Приходится пред чернью унижаться.
Будь на престоле — я б ходил по ним.
Шелудяк
Ты говорил: «Священство выше царства».
Пойдем же с нами за святую церковь.
Никон
Нет, ни за что! Не оскверню себя.
Святое дело чистыми руками
Свершают. А у вас они в крови...
Слетелись, ненасытные бакланы,
Угодья праведные разорять.
Но государь вас быстро шуганет.
А Стеньку Разина он четвертует,
Как этого поганого баклана.
(Рубит ножом баклана.)
За кровь! За животы! Вот так! Вот так!
Шелудяк (выхватывает у него нож)
Вот так!.. Остынь, святейший. Бог с тобой.
Не ты ли нынче терпишь от бояр?
Никон (поднимает окровавленные руки)
О господи! Я вижу кровь народа!
Настала превеликая беда!
Я заклинаю вас — остановитесь!
И повинитесь перед государем!
Шелудяк
Нет, Никон, поздно. Разин бросил клич.
Есть вож у нас. Теперь нам нужен пастырь.
Не может Русь без бога и царя.
Никон
На воровскую прелесть не поддамся.
(Шелудяк, Аксенка и Евтюшка падают на колени.)
Шелудяк
Мы слезно молим, обратись к народу!
Никон
Я проклинаю вас! Изыдьте, бесы!
Евтюшка
Мы твоему престолу присягали.
И все, кто с нами, будут присягать.
Никон
О, господи, избавь от искушений!
Аксенка
С тобою мы готовы пострадать
За слово божье, за святую церковь.
Никон (крестится)
Чур! Чур меня!.. О господи, спаси!
Яко исчезнет дым, тако исчезнут.
И яко тает воск в лице огня,
Такс погибнут бесы от лица
Любящих бога...
Шелудяк (встает, берет накидки)
Хочешь иль не хочешь,
Но быть тебе в помощниках у нас.
Евтюшка (встает)
Поднимутся крестьяне на бояр —
Изменников с твоим благословеньем.
Никон
Не смейте мне марать святое имя!
Прочь, ироды!
Аксенка (встает)
Великий и в неволе
Велик... А донесешь — тебе же хуже.
Никон (замахивается посохом)
Торговцы кровью, прочь из храма!
Шелудяк (направляется к двери)
Тише!
Надумаешь — найди нас. Бог с тобой!
Ты будешь солнцем, государь — луной.

З а н а в е с




































ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина третья

(Август 1669 года)

Хор
Как тихонько сине море становилося,
Да Каспийское ничем не шелохнулося.
Резвый легонький стружочек злой мороз сковал.

На стружочке было семеро гулебчиков,
Атамана Стеньки Разина работничков.
Говорил им Стенька Разин, как в трубу трубил:

«Не робейте вы, казаченьки удалые,
Побивайте лед вы веслами еловыми,
Мы пробьемся в место тихое дуван делить.

Будет бархата на каждого по выросту,
Дорогой парчи придется по достоинству,
Золотой казны любому, сколько надобно».

Княжеский дом в Астрахани. Прозоровский, Львов и Иосиф сидят за столом.

Иосиф
Великое броженье на Руси
С тех пор, как пастыря она лишилась.
Прозоровский
Да, с Разиным бы цацкаться не надо.
Жена мне все талдычит: пореши
Ты вора Стеньку, то-то государю
Услужишь.
Львов
Как самим бы не пропасть.
Дразнить не стоит загнанного зверя.
Пока он сам не бросился — не тронь.
Прозоровский
Не тронь! А он прельщает астраханцев
На шатость. И стрельцы заволновались.
Скорей спровадить бы его на Дон.
Дьяк, чай поди, уж настрочил донос.
Иосиф (Львову)
И хорошо, что дьяка не позвал.
Голос за сценой
Степану Тимофеичу дорогу!
Прозоровский (Львову)
Идет. Ты для начала-то приветь.
(Входит Степан Разин с рысьей шубой.)
Разин (крестится)
Гостей богатых у крыльца встречает
Хозяин добрый. Иль я не богатый,
Иль ты не добрый, князь Семен Иваныч?
Львов (обнимает его)
Богатый гость! Дозволь тебя обнять.
Разин (бросает шубу на лавку, кланяется)
Поклон тебе, боярин Прозоровский.
Тебе, митрополит Иосиф, тоже.
Львов (наливает в чарку вино)
Прошу к столу. Чем бог послал. И выпьем
Во здравье государя Алексея
Михаилыча.
Разин (чокается со всеми)
Во здравие того,
Кто жалует нас милостью своею.
Прозоровский
Великого из всех великих.
Иосиф
Так же
Святейшего из всех святых от века.
Разин (Прозоровскому)
Хороший у тебя корабль «Орел»,
Боярин. С ним бы покорил я шаха
Персидского... Да и тебя бы тоже.
Прозоровский (закусывает)
Пора тебе угомониться, Стенька.
На волоске висишь ведь, а ершишься.
Ты ж ссору учинил меж государем
И шахом. А тебя еще простили.
Разин
Что персов погромил — так это им
За оскорбления Руси.
Прозоровский
Пограбил
И Волгу, и Яицкий городок,
И море от Дербента до Баку...
Разин (пьет)
Все знаю, благодетели, все знаю.
За это вас и золотом осыпал.
Не знал бы — ни одной деньги не дал.
Прозоровский
Не дал бы ни одной деньги — подлец!
А мне вот эта шуба приглянулась.
Попробуй мне ее не дай.
Разин (смеется)
Не дам.
Прозоровский
Уж я тебе сумею сделать зло.
Разин (серьезно)
Боярин, чего хочешь попроси,
А эта шуба — память о дружке,
Кривом Сергуньке, павшем в Фарабате.
Львов
У нас закон: понравилось — отдай.
Разин (Прозоровскому)
Тебя один мой пленник — ханов сын,
За волю посильнее наградит.
Иосиф
Рассказывает людям этот пленник,
Что ты просил земли на поселенье
У шаха Персии, а тот не дал.
Что, служба на чужбине лучше нашей?
Разин
Жаль, не прибил я болтуна такого.
В своем отечестве пророка нет.
Так сказано в Писании?
Иосиф
  Пророк!
И что же проповедуешь ты?
Разин
Волю!
Чем выше станешь, тем живешь свободней.
Тем меньше над тобою власть и сила.
И полной мерой радуешься жизни.
И человеком чувствуешь себя,
Каким господь над тварями поставил
Земными.
Прозоровский
Наверху вольготно — как же!
Когда нам пятки жгут бунтовщики,
А голову снимает государь.
Иосиф
Сам Никон патриаршества лишился!
А уж великим звался государем
Всея Руси и Белыя и прочья.
Взлетишь повыше — падать побольней.
Разин (Иосифу)
Он говорят, старинный твой дружок?
Иосиф
Кто церковь предал — тот мой лютый враг!
Львов
Все лаемся, как верить, как молиться.
А бога позабыли.
Иосиф (Разину)
Вот и ты —
И был на богомолье в Соловках,
И носишь крест,— а в сердце бога нет.
Не токмо государю, но и церкви
Ущербу много причинил. Грешно!
Учуг мой рыбный ты поворовал?
Вязигу и икру всю утащил?
Разин
Не ведал, что творил, святой отец.
Оголодали. Я ж на учуге
Взамен оставил дорогую утварь
Церковную, и рухлядь, и ясырь.
Я даже росписи не сделал, зная,
Какой ты честный, праведный священник.
Иосиф
Зачем мне воровской дуван? Еще
Пред богом отвечать и государем.
Послал я челобитную в Москву,
Чтоб рухлядь, всю переписав, изъяли
И привезли в приказную избу.
Прозоровский (удивленно)
А я об этом ничего не знал.
Львов
Боимся, что доносы пишет дьяк,
А сами челобитные строчим.
Прозоровский (Разину)
Коль повинился и поклялся ты
Впредь государю праведно служить,
Ступай на Дон не мешкая!
Разин
 А может,
Всем войском лучше мне пойти в Москву
С надежею на милость государя?
Прозоровский
Чего удумал? Хочешь повторить
Ты злое самочинство Васьки Уса?
Опять буровить Русь!
Разин (смеется)
Ты не боись,
Отправлю я станицу на Москву.
Пусть бьют перед великим государем
Челом и принесут вины за нас.
Да объяснят, что вышли мы в поход
За зипунами, потому что голод
И скудость на Дону большая. Пусть
Укажет государь, где нам служить
За наши прегрешенья, не жалея
Ни сил, ни живота.
Прозоровский
Вот это дело.
Я верю, что простит вас государь.
Иосиф
А он всегда прощает казаков,
Лишь только принесут они вины.
Как будто слабо наше государство.
Разин
Под казаками — чуть не пол-Руси!
Прозоровский (строго)
Но правит сила лучшей половины.
Забудь про шатость и разбой навеки!
И пушки сдай, что захватил на Волге
И в Персии. Дуван отдай и пленных.
А главное, верни дары, что вез
Купец персидский государю. Надо ж!
Присвоил государевы дары!
Тебе везли, с такою рожей... Понял?
Разин
Как не понять, когда у горла нож.
Дары отдам. Дуван — весь раздуванен.
Попробуй отними сейчас у тех,
Кто саблею добычу заработал.
А пленных отпускать — и я не волен,
Когда за одного лишь басурмана
Теряло войско по три казака.
И пушек я оставлю половину.
Они нужны нам, чтобы защищаться
От нападений кочевого люда,
Когда на Дон мы будем проходить.
Но как дойдем до места — непременно
Я пушечки тотчас верну.
Иосиф
 Антихрист!
Еще он будет с нами торговаться!
А вот пошлем тебя в Москву в железах...
Львов
Святой отец, куреника отведай.
Они, чай, разберутся и без нас.
Прозоровский
Ты это, Стенька, брось! Ты не ершись!
Ведь как-никак, а ты у нас в плену...
Не будь твоих заслуг пред государем,
Тебя бы ни за что он не простил.
Мы, над людьми поставленные богом,
Договоримся, думаю, с тобой.
Ушло вас с Дона человек с шесть сотен.
А в Астрахань явилось вдвое больше.
Ты это... войско лучше распусти.
А мне переписать приблудших дай,
Чтоб беглых по закону нам сыскать.
Разин
Выходит, должен я предать своих
Дружков? Шалишь, боярин! Нет, не выйдет!
Они ж от злости Астрахань спалят.
Львов (Прозоровскому)
Да, этот улей шевелить не стоит.
Прозоровский
Ну черт с тобой! Прости, святой отец!
Тогда повольно должен отпустить
Ты тех, кто хочет по домам вернуться,
А остальных с собою забирай.
Смутьянов и своих нам здесь хватает.
Разин
Идет. Еще прошу, освободи
И тех, кого ты взял в полон, боярин.
Уж лучше по-хорошему отдай.
Прозоровский (Львову)
Семен Иваныч, гость твой угрожает?
Как будто от тебя не он бежал
На взморье? И не бил челом с повинной?
Как будто не слыхал, какая сила
Палила с пристаней к его приходу?
Он думал — это в честь его, смутьяна?
Как будто казаки не опухали
От голоду с персидского стола?
Как будто он не пленник— победитель?
Молчать! Я здесь и царь и бог!
Львов
Казак!
Горячий. Золотишко завелось.
Товарищей-заступников орава.
Вот он и хорохорится. Пройдет.
А государю — он слуга отменный.
Уж лучше дерзкий, да с умом холоп,
Чем преданный дурак и трус.
Прозоровский
Ну, будя!
Что я сказал, тому и быть. Пошли
Спасибо, князь, на добром угощенье.
  Иосиф (крестится)
Благослови тебя господь за хлеб.
Львов (кланяется)
Простите, ежли чем не угодил.
Прозоровский (крестится)
Уймись, Степан! Все воровать тебе,
А люди, глядя на тебя, бунтуют.
А нам и так врагов кругом хватает.
Еще с своими будем воевать.
Уймись! Я как отец тебя прошу.
Иосиф (Разину)
Тебе бы вновь сходить на богомолье.
Чай, погрешил, пора спасать и душу.
Разин
На Соловки?
Иосиф (машет руками)
Да упаси, господь!..
И бражничай помене. Весь опух.
От опьяненных отлетает ангел —
Хранитель. Ну прощай... Господь с тобой...
Прозоровский (Разину)
Накинь-ка мне на плечи рысью шубу.
Разин (в сторону)
Чем выше вы, тем святости в вас меньше.
Львов (Разину)
Умилостивь боярина подарком.
Вот тот конец, что всем делам венец.
Разин (накидывает на плечи Прозоровскому шубу)
Возьми, боярин. Чтоб тебе... не мерзнуть.
Львов (Разину)
 Постой, я только провожу гостей.
(Прозоровский, Иосиф и Львов уходят.)
Разин
На улице жара, все накалилось.
Нет, с ними надо саблей говорить.
Сначала шубу, а потом и шкуру.
И что бы значил-то? Брюхатый трус!
Изменник он царю, как все бояре.
Во мне холопа хочет видеть он.
Но я с рожденья вольный человек.
И я сильней его. Ужо вернусь —
Я рассчитаюсь с этим негодяем.
Львов (возвращается)
А ты меня уважил так уважил.
Какие жемчуга — свет затмевают!
А золотая сбруя — с бирюзой!
Разин
Спасибо, князь, за доброту твою.
Не все так воеводы к нам добры.
Особенно же Юрий Долгорукий.
Подлец! Повесил брата моего.
Мне б повстречаться с этим душегубом...
Бояре нам довольство урезают.
Служить — служи, а жить на что? Воруй?
Пред государем нас оговорили.
Царь лишь труба, а дуют-то бояре.
Побить бы всех изменников!
Львов
Побьешь!
Вон как силен боярин Прозоровский.
А потому, что на Москве имеет
Заступников больших. Дурак, а правит.
«Я царь»! И ты перечить не моги.
Горазд чужими загребать руками.
Чуть что — меня в походы снаряжает.
Сам не пошел тебя встречать на море.
Меня послал. Погибну— мол, плохой
Был воевода. Одержу победу —
Все почести ему. И государь...
От них самих — и суд, и власть.
Разин (пьет)
От них.
Смотри, и атаман Донского Войска
Корнил, и государь, и Прозоровский —
Все правят нашей жизнью как хотят.
И все — для своего благополучья.
А мы все говорим: судьба, судьба!
Нет правды в этом подневольном мире.
Обиженным никто помочь не хочет.
И только силой можно сбросить их.
Львов
Какой ты прыткий! Сколько надо силы?
Разин (заглядывает за дверь)
Русь — словно бочка с порохом, готова!
Лишь запали — все разом разнесет.
Все только ждут, чтоб начал кто-нибудь.
Я слышал, и тебе пришлось несладко.
Как вора засекли тебя в Москве
За то, что беглых утаил от сыска
И тем разбогател за счет бояр.
И в Астрахань сослали потому.
Львов
Я вижу, что ты сыщик неплохой.
Но только в голове твоей разброд.
Все ждут... чтоб Русь разрезать на куски, —
И крымские татары, и поляки,
И казаки... Да только сил не хватит.
Раскол и тот не разломает Русь.
Разин
Читал я Аввакума на Дону.
Что новое, что старое писанье —
Едино все. Была бы вера в бога.
Одна беда врагов объединяет.
И русский и татарин хочет воли.
Бояр осилить — и порядок будет.
Хотел бы я с великим государем
Сам погутарить обо всем в Москве.
Львов (оглядываясь на дверь)
А ты читал, что пишет Аввакум
Про государя? «Как уж мы его
Не величали: этакий, такой,
Благочестивейший, тишайший, славный,
Самодержавнейший наш государь,
Великий-развеликий, больше всех
Святых от века. Он и возомнил,
Что впрямь такой, что нет его святее».
Ведь надо же, на церковь замахнулся!
Всей властью завладел — святой и светской.
Того не смел Иван Васильич Грозный!
И патриарха Никона сослал.
Разин
Нас Никон окрестил, как князь Владимир!
Он для бояр страшнее Аввакума.
Львов (снимает с киота образок на цепочке)
А что мы видим снизу да с колен?..
По русскому обычаю хочу
С тобою побрататься я. Прими
В знак этого нательный образок
Девы Марии в золотом окладе.
Позволь тебя по-братски обниму.
Разин (обнимает Львова)
Спасибо, князь.
Львов (подает шкатулку)
Считай мой дом своим.
А это — за твои подарки мой
Тебе подарок костяной Царьград,
Константинополь.
Разин
  Вот уважил, право!
Львов
Не мешкай, брат, ступай скорей на Дон.
Разин
Чего бояться? Государь простил,
И грамоту его вы мне вручили...
Львов (перебивает его)
Двухлетней давности! Как государь
Узнает, что ты в Астрахань пришел, —
Под караулом повелит держать.
Разин
Негоже Стеньке Разину бежать.

З а н а в е с





Картина четвертая

(Сентябрь 1669 года)

Хор
Как орла высокого пленить?
Как лихого казака любить?
Приголубит — и умчится вдаль
И оставит на душе печаль.

Но одна казачка по весне
Приглянулась казаку Гугне.
Опьянила медом допьяна.
Объявила, что его жена.

И казак Гугня попал в полон.
И нарушил холостой закон.
Стал обычай — казаков женить
И на свадьбах за Гугниху пить.

Как бы Стеньке Разину гулять
Да бояр-губителей стрелять.
Удалого пушка не брала —
Астраханка Маша завлекла.

Только бережком она пойдет,
Только белою рукой махнет —
Сразу Стеньку Разина ссушит,
Ретивое сердце сокрушит.


Изба астраханки Маши. Маша прядет, Анисья вяжет.
Маша
Все не забуду я недавний праздник.
И с башен, и с «Орла» палили пушки.
Народу — тьма! Кричат, кидают шапки.
По синей Волге — красные струги
Под парусами из шелков плывут.
На казаках и шапки, и кафтаны
Из шелка да из бархата цветного.
Все в золоте и дорогих каменьях.
А Разин разодет — ну прямо шах,
Что значит вольный-то казак лихой!
Звенит оружием, звенит деньгами.
Идет и золото в толпу бросает.
Анисья
Легко досталось — и бросать легко.
Не солнышко — весь мир не обогреет.
Маша
Живи, гуляй! Все есть, все нипочем.
И все при нем-то: удаль и отвага,
И сила, и величие, и стать.
Ну, право, Илья Муромец!
Анисья
И право.
В нем сила чудодейственная есть.
Заговорит — так словно зачарует.
Маша
Кажись, он и меня приворожил.
Как попросил тебя взять на постой, —
Я от смущенья так и обмерла.
Анисья
Спасибо, Маша, приютила.
Маша
Что ты,
Анисьюшка... Вот полюбить такого!
Анисья
Окстись! Ты, девка, не в своем уме?
Чай, у него таких-то пруд пруди.
Да и жена есть с пасынком в Черкасске.
Он и рябой — ну что тебе за сласть?
Маша
И пусть: женат, рябой! Приворожу.
Присушку мне дала одна ведунья.
Анисья
Приворожи. Потешится — и бросит.
Маша
А правда, в Волгу бросил он княжну
Персидскую?
Анисья
Не знаю. Мог и бросить.
Такой лишь о великом говорит,
А низкая душа его...
Маша
Неправда!
У Разина великая душа.
А для великого — другие мерки
В деяньях и любви. Но и ему
Ведь хочется быть просто человеком.
За ним я собачонкой побегу.
Анисья
Беги. Я убегла — теперь и маюсь.
Без мужа, без земли и без угла.
А ты небось холопка князя Львова?
Маша
Холопка я, да не совсем.
Анисья
Эт как?
Маша
Сходила бы ты по воду на Волгу.
Анисья
И право, надо на ночь запасти.
(Уходит)
Маша
Сидит как сыч... А где же та присушка?
Пусть топит, но сначала будет мой.
(Входит Грузинкин.)
Грузинкин
Ушла Анисья? Еле я дождался.
Ты что же, избегать меня решила?
Другого завела?
Маша (отстраняется)
Поди, Алешка!
Мне что-то нездоровится сегодня.
Грузинкин (обнимает ее)
Истосковался по тебе я, Маша.
Маша (выталкивает его)
Поправлюсь — позову.
Грузинкин
Я буду ждать.
(Уходит)
Маша (достав из-за иконы свиток, читает)
Пойду я в чисто поле на раздолье.
Завижу я в том поле две зари.
Как утренняя-то заря — Варвара.
Вечерняя заря-то — Маремьяна.
Я зорям покорюсь и помолюсь.
Пойду я в чисто поле на раздолье.
Завижу в поле я суху Сухару,
Как та Сухара сохнет-иссухает,
Так раб Степан пусть сохнет-иссухает
По мне, возлюбленной рабе Марии.
Завижу в поле я суху Сухару,
А под сухой Сухарою сидят
Двенадцать братьев с вострыми ножами.
И пусть возьмут те братья по ножу,
И пусть разрежут грудь рабу Степану,
И вложат в грудь его по доброй мысли,
Чтоб с этих пор в еде не доедал,
Чтобы в хмельном питье не допивал,
И не загуливался он в гульбе,
И не засиживался он в гостях.
И что двенадцать братьев положили, —
Те мысли думал о рабе Марии.
(Плюет три раза и крестится, прячет свиток.)
Анисья (входит)
Что, ворожишь? Он сам придет сейчас.
Маша
Почем ты знаешь?
Анисья (зажигает свечу, прибирает вязанье)
Мне сказал Аксенка,
Его телохранитель.
Маша (переодевает сарафан)
Что же я?
Одеться надо, щеки набелить.
Анисья
Зачем тебе?
Маша (набеливает щеки)
Боярышни все белят.
(Входят Разин, Шелудяк, Лазарка иАксенка.)
Разин
А казаков возьмете на постой?
Попотчуй, Маша, на ночь глядя, гостя!
Маша (кланяется)
Поклон нижайший гостю дорогому
Степану Тимофеичу с дружками.
За что господь послал такую честь?
И как же ты узнал, где я живу?
Разин (крестится)
А Разин знает все.
 Шелудяк (ставит кувшин на стол)
  На то и батька!
Разин (свите)
Валяйте на струги! Я здесь управлюсь
Один, без вас.
Лазарка
 Без нас-то, знамо дело.
Разин
Вы что, оглохли? Что я вам сказал?
Аксенка (ставит сундучок на лавку)
А мы неподалечку здесь присмотрим.
Разин (тихо)
Лазарка, на колени! Распотешим.
(Замахивается на него.)
Лазарка (падает на колени)
Не гневайся, великий атаман!
Шелудяк (падает на колени)
Как худа бы не вышло.
Аксенка (падает на колени)
Как же, батька,
Тебя мы бросим под защитой баб?
Мы ж на дворе, не в доме...
Разин (швыряет шапку и саблю на пол)
К черту вас!
Раз не хотите слушать мою волю —
Не буду больше вашим атаманом.
Лазарка (в сторону) Т
Тудыть его в качан, распетушился.
 А к с е н к а (отползает на коленях)
Ушли, ушли мы, батька, отдыхай!
(Шелудяк, Лазарка и Аксенкауходят.)
Маша (поднимает шапку и саблю)
Какой же строгий гость! Мне страшно, право.
Разин
Ты не боись. Я это так, в потеху.
Без силы-то и власти не бывает.
Надень вот обручальное колечко.
Маша (надевает)
Ты чтой-то больно скор, любезный гость.
Анисья
А он такой — как будто на пожаре.
Разин (открывает сундучок)
Анисья, не встревай, поколочу!
А это, Маша, для тебя подарки.
Жемчужное на шею ожерелье,
На голову — повойник золотой.
И зеркальце. Не медное — стекло!
И у боярышень бывает редко.
Маша (глядится в зеркальце)
 Ты щедро одарил. С чего бы так?
Разин
Дарить приятнее, чем брать подарки.
Хочу, чтоб ты моею стала, Маша.
Маша
На ночь иль навсегда?.. Ни то, ни это!
Не все тебе доступно, атаман.
Разин (пьет из кувшина)
Отпор хорош! Анисья, помогай!
Раскинь-ка карты, что меня с ней ждет?
Анисья
Она тебе не курица, как я.
Разин
Замолкни! А не то шугну с насеста.
Анисья (раскладывает карты)
Молчу, молчу!.. Шестерки и семерки,
Восьмерки и девятки, и десятки,
Холопы, крали, короли, тузы,
Все масти — бубны, черви, трефы, вини,
Летите в чисто поле на раздолье,
Летите по клетям да по домам,
Узнайте по рабам и по рабицам
Про радости, напасти и печали
И правду чистую откройте мне
О короле трефовом — о Степане.
Разин
Во чешет! Губы-зубы говорят.
Анисья
Любовь тебя не сделает счастливым.
И все удачи кончатся изменой,
Ударом, неприятною дорогой
В казенный дом. И всюду — дама пик
Вредит тебе — твоя злодейка-слава,
Она в гордыне вознесет до неба,
А после головой на плаху бросит.
Разин (смахивает карты)
Уж слишком мрачно ворожишь, Анисья.
Поди-ка ночевать на сеновал.
Анисья (собирает карты)
Никто не любит правды. Потому
Никак ее никто и не добьется...
Ну поворкуйте, голубки. Пошла.
Аксенка, чай, пригреет бабу.
(Уходит.)
Разин
Маша,
Ты, говорят, присушкою меня
Приворожить хотела?
Маша (подает на стол)
Все он знает!
Разин (разливает вино в кружки)
Да ты не гоношись, садись за стол.
Маша (садится)
Митрополит Иосиф говорил,
Что будто бы из-за твоих грехов
У нас трясение земли случилось.
С насеста куры падали от тряски.
Сквозь землю провалились пять дворов.
Разин (смеется)
Я и сильнее потрясти могу.
Маша
А как ты взял Яицкий городок,
Из церкви Рождества раздался в полночь
Великий шум и колокольный зык.
Разин (стучит ногой в пол)
А ты сама-то слышала?
Маша (смеется)
Спала я.
Разин (обнимает ее)
А может, я и вправду чародей?
Так почему тебя не очарую?
Твои глаза сильней присушки, Маша.
Тебе построю каменны палаты,
Поставлю в них тесовую кровать,
А на нее пуховую перину
Я положу. Постелюшку твою,
Как водится лишь у бояр богатых,
Покрою я тканевым одеялом.
К тебе я часто буду наезжать,
Чтоб отдохнуть с тобою от походов.
Не упирайся, поцелуй меня.
Маша (обнимает его)
Как ты горяч! Какой ты сильный! Больно!..
Но не привяжешь к бабе казака.
Так, поиграешься со мной — и бросишь.
Персидскую княжну-то бросил в Волгу?
Разин (отпускает ее)
Поверила, глупышка?.. Станешь выше —
И о тебе слагают небылицы.
Не мог Менеда-хан взять на корабль
Не только дочь, а женщину-прислугу.
Когда я потопил персидской флот,
Мне в плен попался только ханский сын.
Я передал боярину его.
Была бы дочь — с меня б ее спросили.
Да про меня придумали вначале,
Что будто я в Яик татарку бросил
Горыньгчу в подарок водяному.
А я насилья не терплю над бабой.
Намедни вот один казак крестьянку
Ткнул походя в живот. Я казака
Того повесить повелел за это.
Маша (целует его)
Но ты женат. А мне ты нужен весь.
И не урывками, и не украдкой.
От ревности к твоей жене умру я.
Ее ты любишь?
Разин
Нет, прошла любовь.
Алену я из плена взял в бою
С татарами. И на коне умчал
В Черкасск с мальчонком маленьким Афонькой.
Она женой мне стала, он же — сыном.
Но жизнь казацкая Алене в тягость.
И сына мне родить она не может.
Пустая. И меня не понимает.
Ты, говорит, занялся ерундой.
Неужто я любил ее когда-то?
Маша
Мой милый! В благодарность за свободу
Живет она с тобою. Но не любит.
А я богатыря тебе рожу.
Разин
Родишь? А вдруг похожим будет он
Лицом на беглого стрельца Алешку
Грузинкина?
Маша
Узнал? Ну было, было!
Но ты, как солнышко, его затмил...
Не любишь ты меня.
Разин (пьет)
Эт почему?
Маша
Любил бы, так побил. Кого полюбят,
Так сильно бьют.
Разин
За что ж тебя побить?
Маша
Хотя бы за Грузинкина.
Разин (шлепает ее)
Поймаю —
Прибью обоих!
Маша (потирает место удара)
Что-то больно любишь...
А волю на любовь не променяешь?
Разин (пьет)
Нет, воля для меня всего дороже...
Маша
Не пей так много — сердца не услышишь.
Разин
А чем еще тоску свою залить?
Боярам захотелось нас прижать?
Как сами из-под палки жить привыкли,
Так, думают, должны и казаки?
Не выйдет! Мы бояр всех перебьем.
И станет вольной Русь. Решать — так вместе,
Дуван делить — так поровну, по-братски.
Создам я царство вольных казаков.
И счастьем никого не обделю...
Мне б только войско вывести из плена...
Маша (гладит его)
Ты, кажется, немного перепил.
Да разве может быть в плену такой!
Всю Русь, как и меня, зачаровал.
Заступник наш, надежа и отрада.
Разин
Нет, Маша, я не пьян. Мне тяжело.
Боялся я, что попаду на дыбу.
И Астрахань старался проскочить,
Как мышка, тихо, под покровом ночи.
Да, так тебе позволят воеводы,
Чтобы богатства мимо них уплыли.
Один отнимет силой, а другой
Получит лестью. Был бы я без денег —
Сидеть бы мне сейчас в железной клетке.
Поди, готова...
Маша
 Все равно ты сильный
Разин
Эх, Маша, что ты можешь понимать?
Когда и сам-то не возьму я в толк,
Ну почему для всех хочу я воли,
А все ее как будто не хотят?
Ведь голутва казачья не схотела
Идти в Москву. Им Волгу подавай.
Им только бы поворовать. Вожжей
Не слушают.
Маша
Но в Персию пошли?
Разин
Пошли? Как государь шугнул нас с Волги -
Мы и сбежали в Персию. А там
Нас, как собак бездомных, постреляли.
И на Дону хорошего не жди.
Мой крестный — атаман Донского Войска
Житья не даст. Теперь иль он, иль я.
Вот и богат, а некуда приткнуться.
Маша (обнимает его)
Эх ты, казак — бумажная душа!
А на словах недавно был царем
В казачьем царстве. Даже я, дуреха,
Подумала, а вдруг царицей стану?
Хоть маленькой, а все-таки царицей!
Разин (смеется)
Как быстро ты в царицы захотела!
Я и смотрю — эк щеки набелила...
А что? Могу и государем стать.
Как соберу опять большое войско.
Тогда со мною враз начнут считаться
Мои друзья и недруги мои.
И грянем мы войною на бояр...
Лишь только нужно будет подождать,
Когда крестьяне в волжских деревнях
Хлеб уберут с полей. Нельзя иначе.
Крестьянину всего дороже хлеб,
А уж потом лишь воля... Не боись!..
Фу, дуралей! Пришел с любовью к бабе,
А голову морочу болтовней.
Маша
Нет, говори. Мне нравится смотреть,
Когда ты говоришь, в твои глаза,
Они так и сверкают, словно звезды.
Тебе и лет не больше сорока,
А умудренней ты любого старца...
Но что-то я, Степанушка, боюсь.
Ты лезешь в пекло. Да еще Анисья
Тебе нехорошо наворожила.
Разин (прижимает ее к себе)
Что заслужили мы, то и получим.
Ты не печалься. Будь со мной сегодня,
А завтра будет то, что будет.
Маша (высвобождается из объятий)
Милый,
Дай только занавешу я иконы,
Чтобы не видел бог мой грех.
Разин
Какой же?
Маша (занавешивает рушником икону)
 Грешно любить женатого.
Разин (смеется)
Вот бабы!
Надеются и бога обмануть!
Маша (глядится в зеркальце)
Смотри, какие ушки у меня.
Как у боярышень — продолговаты.
Я их сама вытягивала силой.
Как в зеркальце смотрю — не насмотрюсь,
Так бы и ты смотрел все на меня.
Разин (целует ее)
Ах ты ведунья! Я тебя сожгу!
Маша (прижимает его к себе)
Побудь со мной хоть ночку, мой родной.
И даже это счастье для меня.
Всегда я для тебя, когда ни кликни,
Я за тобой пойду живою тенью.
Я и в могилу за тобой сойду.
Разин (гасит свечу)
Не знай, куда пути мои ведут.
Быть может, и могилы не дадут.


З а н а в е с


 ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Картина пятая

(Июнь 1670 года)

Хор
Как у нас на Волге-матушке реке
Не черным-то зачернелось вдалеке
Не белым-то забелелось на ветру,
Не красным-то закраснелось поутру.

Зачернелась черноярская буса,
Забелелись над водою паруса,
Закраснелись есаульские стружки,
Завиднелись Стеньки Разина дружки.

Они веселками весело гребут,
Они в славный город Астрахань плывут.
"Не робейте, братцы,— Стенька говорит, —
Этот город против нас не устоит!»

Площадь в Астраханском кремле перед Троицким собором. На заднем плане
видна часть башни-раската. У собора — группа стрельцов.
Отдаленный шум боя.
1-й стрелец
Над городом вдруг отворилось небо
И из него, как искры из печи,
Просыпалися огненные звезды.
А на последнем утреннем часу
Сквозь облака три огненных столба
Так рассиялись радугой! А сверху —
Как бы венцы со всякими цветами.
Митрополит Иосиф аж заплакал:
"Знаменья — не к добру! — кричит.— Антихрист
Пошел на православный мир войной!
Излился с небеси на нас фиал
Гневленья божия за нашу шатость!»
2-й стрелец
Вот и сбылись знамения господни.
Офицер
Прислал попа Василия вчера,
Чтоб сами мы его пустили в город.
Не хочет, мол, пролитья братской крови.
Того посла мы бросили в темницу,
Да деревянным кляпом рот заткнули,
Чтоб не глаголил бес его устами.
2-й стрелец
А Стенька и стрельцам сулил дать волю.
1-й стрелец
А, наша воля — лишь когда напьешься.
2-й стрелец
АН не скажи. Когда взбунтуешь, тоже
Почуешь волю. Как мы все орали
Намедни на боярина, чтоб он
Нам жалованье за год уплатил?
Сражайся, а тебе ни пить, ни есть.
Офицер
И доорались — посдавались ворам,
О крестном целовании забыли.
Свои боярина копьем проткнули.
2-й стрелец
Нужда заставит — и отца предашь.
1-й стрелец
А потому, что позабыли бога.
Ни старому, ни новому писанью
Теперь не верят. Попранную святость
Другою не заменишь.
2-й стрелец
Говорят,
Что он в Царицыне срубил не всех,
А тех, кто облихованы народом.
Выходит, Стенька и не так уж лют?
1-й стрелец
Помиловал? Из тыщи одного.
2-й стрелец
А много ль добрых — из людей начальных?
Офицер
Поговори!.. Черт не бывает добрым.
Двенадцать тысяч войска не сумели
С отребьем безоружным совладать!
Все потому, что мы под немцем ходим.
Немчины нас и подвели. Ведь надо?
Товарами втихую запаслись
И пушки зарядили холостыми.
Сожгли такой корабль — «Орел»! И деру.
2-й стрелец
Не зря же Бутлер водку пил со Стенькой.
1-й стрелец
Митрополит молебным песнопеньем
Всех призывал сражаться против воров,
А чернь им лестницы со стен спустила.
(Шум боя приближается.)
1-й голос
Сарынь на кичку! Братцы, налегай!
За государя! За святую церковь!
2-й голос
Смолой их, воров! Да свинцовым зельем!
Пали, мерзавец!
3-й голос
Сам пали, икряный!
Ну, прыгай!.. Хорошо летит подлец!
4-й голос
Ворота настежь! Постоим за волю!
Офицер
Стрельцы, готовсь! В собор врагов не пустим!
За Троицу святую постоим!
Вбегают Шелудяк, Грузинкин, Евтюшка, Тимошка, розницы.
Шелудяк
Куда они попрятались? В собор!
Офицер (обнажает саблю)
Прочь от собора, святотатцы! Прочь!
Шелудяк (убивает его)
Мясник московский, получи без сдачи!
1-й стрелец (отбивается от Евтюшки)
Что нам делить? Такой же я крестьянин.
Недавно стал я выборным стрельцом.
Евтюшка (обнимает его)
Тогда давай брататься, а не драться.
2-й стрелец (отбивается от Грузинкина)
Кто первый клялся — первый и предал.
Грузинкин (убивает его)
Не хочешь воли — нечего и жить.
(Стрельцы разбегаются.)
Шелудяк (стучит в двери собора)
Откройте! Не вводите в грех!.. Молчат.
Грузинкин, разыщи бревно покрепче.
Да оттащите мертвых от собора.
1-й стрелец (оттаскивает офицера)
Пали по двери! Разнесем весь храм!
(Грузинкин с разинцами уносят убитых.)
Шелудяк (стреляет по собору)
Засели, как клопы за образами.
Спалить бы их, как давеча спалили
Они людей в Татарской слободе.
Тимошка (крестится)
В икону угодил — вот басурманин!
Евтюшка
И стрельнешь, если за иконой черти.
Грузинкин с разинцами вносят бревно и идут на таран дверей собора.
Грузинкин
И — раз! И — два! И — три!
Евтюшка (помогает)
Трещит! Аминь!..
(Разинцы врываются в собор.)
Тимошка (один)
Вот так они в святую Русь вломились.
Под звон колоколов входят Разин, Василий, старшины, астраханцы.
Разин
Звони, народ, во все колокола!
Звони! Возрадуйся приходу воли!..
Ну, что, отец Василий, рот болит
От соски деревянной?
Василий
 Ничего.
Зато теперь пошире стала глотка.
Разин
Какая сила волю пересилит?
Как нас не гни, а выпрямимся мы!
Из собора выводят князей, священников, женщин.
Иосиф поддерживает раненого Прозоровского.
Иосиф (плачет)
Пришествие второе началось!
Как оглашенные ворвались в храм
И образы окладные разбили.
В геенне огненной гореть вам вечно!
Разин (кланяется ему)
Поклон тебе, митрополит Иосиф.
Иосиф (Разину)
Клятвопреступник! Ведаешь ли ты,
Чего творишь? Ведь ты схватился с богом!
Разин (кланяется Прозоровскому)
Поклон тебе, боярин Прозоровский!
Опять меня ты пушками стращал?
Прозоровский (Разину)
Забыл, как прошлый раз просил пощады?
Я посмотрел бы, как брехал ты, пес,
Когда б тебя на цепь я посадил.
Разин
Судьба ведь переменчива, боярин.
То я в твоих руках, то ты в моих.
Но пленником достойным можно быть.
Ну, братцы, чем наместника уважим?
Василий
Чинил он только зло и утесненья,
Ковал в железы, батогами бил.
Как вурдалак, сосал из черни кровь.
И слободских татар спалил сегодня.
Хотел пугнуть пожаром казаков.
Прозоровский
И сам бы я сгорел, чтоб вас сгубить.
Что слобода — когда вся Русь в огне!
Астраханцы
Смерть душегубу!.. Смерть!.. Раскат!.. Раскат!..
Василий (протягивает крест Прозоровскому)
Покайся же в своих грехах, боярин,
А то тебя не примет и земля.
Прозоровский (отворачивается)
Я крест раскольной веры не приму.
Мы сняли сан с тебя за воровство.
Настанет время — снимут и башку.
Разин
Садись, Иван Семенович, пока
С другими мы поступим по заслугам.
Прозоровский (Разину)
Убийство — ремесло твое, изменник.
Кто за одно убийство век страдает
Тебя ж и тысячи смертей не мучат.
Разин
Всегда корят других в грехах своих.
А мы простых людей не бьем, боярин.
Мы бьем богатых — золотом брюхатых.
Прозоровский
Простых не бьете — что вам с черни взять?
Разин (астраханцам)
А что с митрополитом будем делать?
Астраханцы
Помиловать!.. Он затопил болото —
И всех посадских погубил!.. Раскат!..
Прозоровский
А Стенька Разин вас в крови утопит!
Астраханцы
Раскат!.. Священник!.. Бог ему судья!..
Иосиф (плачет)
Прошу вас Христом-богом, отпустите
Меня, смиренного раба.
Василий
Раба?
В другое время ты именовался
Священным государем, иль почище —
Великим господином.
Астраханцы (избивают пленных)
Вы сами полютей любого зверя!..
В дерьмо вас мордой жирной, дармоеды!..
Пришел и наш черед подрать вам космы!..
И правый суд нашелся и на вас!..
Разин
Погодь!.. На лобном месте порубить
Их бердышами. Уводи, Грузинкин!
Василий (Разину)
Священников помиловать бы надо...
Разин (Грузинкину)
Попов не тронь — над ними божий суд.
Баб отпусти — в хозяйстве пригодятся.
Копайте яму у стены собора
Для всех, убитых и казненных, вместе.
Пускай могила помирит врагов.
Тимошка (Евтюшке)
Грешить грешит, а бога-то боится.
Грузинкин (машет саблей)
Эх, силушка по жилушкам бежит
И сабелькою просит походить
Да все по барам, все по кровопивцам.
А ну айда, боярская орда!
(Уводит пленных.)
Евтюшка (им вслед)
Бояре с нас и шерсть стригут, и шкуру
Дерут. А мы живем — не тужим, бар
Не хуже. Утром бары на охоту —
Мы на работу. Днем повеселятся
Да дуют чай, а мы цепом качай.
А ночью бары — спать, мы — работать.
Разин (Евтюшке)
Ты вразумляй народ, почто нам воля.
Бедные астраханцы гонят и бьют княжеских жен.
Маша (таскает за волосы дворянку)
Вот вам, гадючки подлые, белила!
Вот вам румяны на людской крови!
Лупите, девки, этих дармоедок!
Дворянка (отбивается от нее)
Проклятые холопки! Мало вас
Стегали батогами... Помогите!
Анисья (бьет боярышню)
Легко вам за боярами жилось?
У, кровососки подлые! У, жены
Изменничьи! Гори земля под вами!
Боярышня (плачет)
А! А! Мне дурно! Больно! Пристав! Пристав!..
Разин
Эй, Машенька, постой! Поди сюда!
(Женщины убегают.)
Маша (бросается к Разину)
Степанушка, дружок!
Разин (обнимает ее)
Ты вся дрожишь.
Ну вы, что казаки,— развоевались.
Маша
Чай, натерпелись... Вот ты и с победой.
И горевал напрасно, мой хороший.
(Аксенка вводит Львова.)
Разин
К закату приходи ко мне на струг.
Маша (замечает Львова)
Я солнышко к закату подтолкну,
Чтобы скорее встретиться с тобой...
Ты только князя Львова пощади.
(Убегает.)
Разин (кланяется Львову)
А, князь Семен Иванович, здорово!
Обнимемся по-братски, гость желанный.
Львов (обнимается с Разиным)
Твои объятья крепче, чем петля.
Астраханцы (ропщут)
Смерть воеводе!.. На раскат!.. Срубить!..
Евтюшка (Разину)
Аль меньше князь с холопов шкуры драл,
Что ты с ним обнимаешься, как с бабой?
Разин (кланяется старшине)
Он сам был сечен на Москве. Он — брат мой
Названый. Жизнью я ему обязан.
Бью вам челом помиловать его.
Старшины
Согласны!.. Любо!..
Разин (Львову)
Жизнь тебе даруем.
Аксенка (всторону)
И правый суд без кумовства не может.
Прозоровский
Предателя пригрел я на груди.
Львов (кланяется Разину)
Спасибо. Для тебя мой дом открыт.
Разин
Сведи его, Аксенка, на подворье.
 Да от беды поставь за караул.
Тимошка (Евтюшке)
Великие себе позволить могут
Благодеяние.
Евтюшка (Тимошке)
Не то что голь.
(Аксенка уводит Львова.)
Разин
И впредь велю, всех кто за мной идет,
Князей, людей служилых не рубить
И их дворов не разорять.
Старшины
Согласны!..
Ус с разинцами вводят Черкасского и восточных купцов.
У с (толкает Черкасского)
Нас крепко били эти басурманы.
Засели в башне Пыточной, занозы.
Когда свинцовое иссякло зелье,
Так деньгами стреляли. Этот гад
Ивашку Черноярца загубил.
Разин (обнажает саблю)
За есаула в прах сотру!
Шелудяк (останавливает его)
Погодь!
Черкасский (наколенях)
Я буду верою тебе служить
И кабардинцев приведу в подмогу.
Разин (убирает саблю)
А кто же ты такой, что приведешь?
Черкасский (встает с колен)
Сын кабардинского мурзы Черкасский.
Шелудяк (Разину)
Ну вылитый царевич Алексей!
Мне довелось в Москве его увидеть.
Разин
Царевич, говоришь?.. Свести на струг!
От Кабарды не помешает помощь.
Шелудяк
Он может и на большее сгодиться.
Разин
Купцов восточных-тезиков прощаю.
Они еще послужат нам усердно.
Ус (Разину)
А я бы всех срубил за Черноярца.
Разин
И я бы! Ежли б не смотрел вперед.
А кто же Астрахань кормить-то будет?
Василий Родионыч, ты ступай —
В избе приказной забери бумаги.
(Ус и разинцы уводят пленных и Черкасского.)
Евтюшка
Глянь, глянь, Тимошка, кровяной ручей
Течет от места лобного сюда.
Богатых бьют — у них кровя обильна.
Тимошка
А я, Евтюшка, так тебе скажу:
Как богачей ни бей — им нет конца.
(Входят Фролка, Иосиф и разинцы.)
Иосиф (Фролке)
Не грабьте храмы! Ведь господь накажет.
Фролка (Иосифу)
А ты попробуй их останови.
Разин
Ну, Фролка, брат, велик ли наш дуван?
Фролка
Прошлись мы с казаками по дворам
Торговым и индийским, и бухарским,
И русским, и персидским. Дюже много
Богатства поимели.
Иосиф
И по храмам,
Охальники, прошлись ордой Мамайской!
Все разорили ироды! У бога
Воруете!
Разин
Ты, Фролка, молодец!
Но, чтоб митрополит не голосил,
Отдай ему с Персидского двора
Товаров воз. Пусть молится за нас.
Иосиф
Господь за это вас вознаградит.
Прозоровский (плюет)
Тьфу! На изнанку вывернулся весь.
О, нету больше моченьки смотреть!
Разин (Прозоровскому)
Тебя терпели — потерпи и ты.
Еще не все тебе я показал.
Фролка
Дуван свезли за Ямгурчевский мост.
Разин
Две трети разделите по дворам.
Да не забудьте тех, кто вдалеке
Участвовать не смог из-за отлучки.
Астраханцы
Неужто всем?.. Бесплатно!... Царь - и только!..
Разин
Эй, астраханцы! Слушайте меня!
Мы поровну разделим все богатства
Бояр, князей да торгашей заморских.
На Ямгурчеве ждет вас доля завтра.
Астраханцы (оживленно)
Все у господ отняли!.. Поделом!..
По-христиански хлеб делить!»
Разин (Фролке)
А треть
Свези подводами в Царицын сам.
Фролка (Разину)
Что мы творим, Степан?!.
Разин
Ты не боись!
Али опять с станицею поедешь,
Как прошлый раз, с повинной к государю?
Фролка
Скорей в Москву потащат на цепи.
Разин (обнимает его)
Теперь мы, Фролка, связаны с тобой
Не только кровной — и кровавой связью.
Ступай, поставь по стенам караулы.
Фролка
А ты побереги себя, Степан.
(Уходит.)
Тимошка (Евтюшке)
Себе подводами — а нам горстями.
Евтюшка (Тимошке)
А кто хоть так с тобою поделился?
Нам, темным, да забитым, да бесправным
Крестьянам, чай, иной заступы нет.
Спасибо, заступились казаки.
Тимошка
До нас им тоже дела нет. Казак
Крестьянину, как гусь свинье,— товарищ.
Отняли веру — потому и смута.
Теперь не знаешь и кому молиться.
(Лазарка сразинцами вводят Турчанина.)
Лазарка (сбивает Турчанина с ног)
Вот самый лютый зверь попался нам —
Промышленник дворцовый Турчанин.
Астраханцы
Смерть Турчанину!.. Смерть!..
Разин
А в чем же он,
Такой богообразный, провинился?
Василий
Он за малейшую провинность к мачте
Привязывал людей и сыпал порох
На голову, и поджигал, глумясь.
И связанных людей в воде холодной
Протаскивал под лодкой за веревку.
Разин
Где ж он нашелся, этот изувер?
Л аз арка
Забился он к Иосифу в покои.
Иосиф
Не погубите, я не прятал!
Разин
Кто же
Сказал, что прятал ты, святой отец?
Знать, чует кошка-то, чье сало съела.
Поди, пожертвовал монастырю
Он много за свою собачью шкуру?
Иосиф
Все жертвуют.
Разин
 Кто золотом, кто жизнью
Турчанин (на коленях)
Не погубите, богом заклинаю.
Все вам отдам — и снасти, и струги,
И золото на пушки. Пощадите!
Лазарка
Вот люди! Только смерть свою учуют —
Готовы все отдать, и даже честь.
Разин
Чем больше пресмыкаются, тем злее
И ненавидят. Что же, Турчанин,
Твои богатства мы берем, спасибо.
Турчанин (целует сапог Разину)
Век не забуду милости твоей.
Разин (отталкивает его)
Теперь отведай сам своих же пыток.
Лазарка, на струги его веди.
Турчанин (вскакивает)
Не смейте! Я жилец московский! А-а-а!
(Турчанина уводят.)
Астраханиы
Уж не жилец!.. Помучься, душегуб!..
Василий
Приказные людишки и дворяне,
Немчины и жильцы похоронились.
Позволь сыскать их и побить. А то,
Как будет в Астрахань кака присылка
От государя аль бояр — и станут
Они нам неприятности чинить.
Разин
Вот я из города уйду, так вы
Чините, как хотите, по согласью.
Ус, Грузинкин, разинцы и астраханцы вносят вороха бумаг.
Ус
Эй, астраханцы! В этих вот бумагах
Вся ваша кабала.
Разин (рвет бумаги)
Дерите все
Людскую кабалу! Отныне— воля!
Астраханцы (рвут бумаги)
Заступник наш!.. Спаситель!.. Слава богу!...
Разин (Усу)
Вот так-то лучше черни помогать,
Чем милости просить у государя.
Ус (Разину)
Ты здесь храбрец. Попробуй-ка в Москве.
Когда бы не поднялись все крестьяне,
Не пел бы так.
Разин
 Да я ж их и поднял.
Ус
Как бы пупок не развязался, батька.
Прозоровский (Иосифу)
Что делают, разбойники!
Иосиф (крестится)
И право,
В безбожных душах правит сатана!
Разин (Усу)
Ты о себе лишь только помышлял,
А я хочу добра всем черным людям.
Ус (сердито)
Как бы добро да в прок тебе пошло.
Разин
Ты не боись, Василий Родионыч!
Мне Мурзакай — мордовский головщик
И атаман татарский Карачурин
Большое войско приведут на днях...
Ты Машу здесь в обиду не давай.
Да присмотри, чтоб Шелудяк орды
Второй не учинил.
Ус
Меня оставишь?
Ведь я дорогу знаю на Москву.
Разин (отходит)
Двух вожаков у стаи не бывает.
Шелудяк (подходит к Разину)
Все славе, чай, завидует твоей?
Он сам хотел бы в войске верховодить.
А под рукой у младшего — тошно.
Разин
А ты, я вижу, тоже бы хотел?..
 Останешься здесь с Усом... для присмотру.
Будь мне не соглядатаем, а другом.
Шелудяк (обнимает его)
Да ты дороже мне отца родного.
Разин (астраханцам)
Вот так я и вверху передеру
Все государевы дела в Москве!
(Пауза.)
Астраханцы (в смятении)
В Москве?.. Пойдет на государя?!. Страшно!..
Всем —волю!..
Прозоровский (Разину)
Ну и будешь проклят миром!
Ишь! Замахнулся он на государя?
Лазарка (Прозоровскому)
А казаку что мир, закон и церковь?
Все это только выдумки богатых.
Мир — степь для казака, а церковь — небо,
Закон — желанье.
Евтюшка
Все мы — степняки.
Разин
Все государевы дела в Москве
Изменники-бояре загубили.
Иосиф (Прозоровскому)
Переступил черту он роковую,
И гибели теперь не миновать.
Разин
Чернь астраханская, отныне вы
Свободны от мучителей своих.
Живите в вольном Астраханском царстве
По старому казачьему устройству.
Головщиков надежных изберите.
Из них и будет править вами круг.
Согласны вы?
Астраханцы
Согласны!
Разин
Вам даю
В начальники товарищей своих.
Как самому себе, им доверяю.
Вот этот — Ус Василий Родионыч —
Мужицкий вож, гроза и бич боярам.
Когда он войско с Дона вел к Москве,
Его завидя, в страхе воеводы
В подштанниках метались из окошек.
(Смех.)
Годится вам такой наместник?
Астраханцы
Любо!
Разин (Прозоровскому)
Хорош тебе преемничек, боярин?
Прозоровский
Не Ус, а, право слово, Чертоус!
Разин
Раз он тебе не мил, тогда годится.
Его товарищ — Федор Шелудяк.
Он из крестьян, мой смелый есаул.
Татарам астраханским друг — иптэш.
Согласны вы?
Астраханцы
Якши!.. Согласны!.. Любо!..
Разин
Прошу их слушать, как своих отцов.
Вы сами наводите здесь порядок.
И возвращайтесь вновь на учуги
И солеварни. Пусть идет торговля
Без пошлины с заморскими купцами.
Тогда они охотно к вам поедут.
Откройте вновь таможни и соборы.
В церквах молитесь, как отцы и деды.
Иосиф
По старой вере я не дам служить!
Разин
Не дашь — тебя народ в алтарь не пустит.
Ну, как, боярин, правильно я правлю?
Прозоровский
Тебя послушать — хуже лютой казни.
Разин
Нам хорошо, когда врагам тошно.
А я пойду в другие городки.
Известно нам, московские бояре
Изводят царскую семью за то,
Что государь наш за народ стоит.
И мы, Великое Донское войско,
По грамоте от государя вышли,
Чтоб постоять за волю и престол,
И за апостольскую церковь.
Прозоровский
Врет -
И не сморгнет!
Разин
И вышли войском мы,
Чтоб вывести изменников-бояр,
Людей приказных всех, а черным людям
Дать волю и казачество устроить
По всей Руси, чтоб были все равны.
Василий (кланяется)
А что бы, батька, стать тебе царем?
Разин
Я не хочу быть вашим государем.
Как брат, хочу жить с вами и служить
Готов вам, не жалея живота.
Вся Русь за нас. Ждет нашего прихода.
Помогут нам татары и мордва,
Калмыки, черемисы и сибирцы.
И Запорожье с Украиной с нами.
Мы все пойдем за волей на Москву.
От вас возьму с собою погулять
По одному с десятка мужиков
По выбору. Согласны?
Астраханцы
Любо!.. Любо!..
Хозяйство бросить?.. Замолчи, смутьян!..
Мы — астраханские, почто Москва нам?..
Замолкни!.. А теперь же воля?..
Евтюшка
Братцы!
А кто ж за вашу волю будет биться?
Разин
Вот голова! Назначу атаманом.
(Смех.)
Евтюшка
Чего меня? Небось и не смогу.
Разин
Коль будет каждый только за себя,
Уткнется рылом лишь в свое корыто —
Нескоро вольной станет Русь.
Тимошка
Да станет!
Дай только срок.
Разин
Не дам! Все сроки вышли...
Со мной в походе Никон — патриарх,
Ревнитель чистой христианской веры.
Астраханцы
Антихрист он!.. Неужто сам?.. Покаж!..
Разин
Тебе покаж — а может, ты лазутчик?
Астраханец
Лазутчик — вдоль по Волге с бичевой!
(Смех.)
Разин
Нет, Никона в Москве я покажу.
Иначе сыщики его изловят.
Он разрешил служить по старым книгам,
На староверов прекратил гоненья —
За то его бояре и прогнали
И на него напели государю.
Митрополит Иосиф с ним дружил.
Как думаешь, митрополит, достоин
Святейший Никон вновь стать патриархом
Всея Руси?
Иосиф (озирается)
 Такой Руси — достоин.
Разин
Ну, вот, боярин, все я показал
Тебе. Пора! А то раскат заждался.
Грузинкин, вот тебе большая честь:
Боярина веди под белы ручки.
А ты, отец Василий, подсоби.
Василий (поднимает Прозоровского)
У нас обычай, батька: перед казнью
С раската крикнуть: «Пех!». И если люди
Внизу ответят трижды: «Пех!» — столкнуть,
А не ответят — значит, пожалели.
Разин
Ну, что народ решит, тому и быть.
Прозоровский (отталкивает Василия)
Скрывайся за народ! Все сам чинишь,
Разбойник! А народ — он как телок,
За тем идет, кто сиську кажет.
Разин (тихо Прозоровскому)
Умный!
Не надо было ссориться со мной.
Взял шубу? А расплачивайся шкурой!..
А хочешь, я помилую тебя?
Пойдешь со мной, как князь Семен Иваныч?
Прозоровский (Разину)
Я не изменник.
Разин
На раскат его!
(Грузинкин и Василий ведут Прозоровского на башню-раскат.)
Иосиф (осеняет Прозоровского крестом)
Прими благословение господне.
Такая смерть бесславная! Аминь!
Астраханцы (вследПрозоровскому)
Он сам с раската многих побросал!..
Злодей!.. Мучитель!.. Поделом тебе!..
Разин (достает свиток)
Чернь астраханская! Я вас хочу
К присяге привести на верность войску.
Читай, Василий Родионыч, клятву.
Ус (берет свиток, читает)
«Мы, люди астраханские, холопы,
Посадские, крестьяне, рыбаки,
И казаки, и мелкие торговцы,
И бурлаки, наймиты и ярыжки,
Клянемся за апостольскую церковь
И государя нашего стоять,
За патриарха Никона, а также
Степана Тимофеича и войско
Великое Донское! Выводить
Изменников бояр и воевод,
И кровопивцев всех! На том клянемся!»
Астраханцы
Клянемся!
Фролка (входит)
Убегла казачья сотня:
Гневленья государя испугались.
Мол, взялся батька за худое дело,
И самому ему бы не пропасть.
Разин
Скачи вдогон и поимай их, Фролка,
И в воду посади! Чтобы никто
На Русь не подал вести бы о нас,
Засеками весь город окружи.
Ус (Разину)
Что, казаки уж побежали, батька?
Поберегись, копытами затопчут.
Грузинкин (сверху)
Пех!
Астраханцы
Пех!.. Пех!.. Пех!..
Разин
Лишь трус боится воли.
А смелому другой не нужно доли.


З а н а в е с.






































ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Картина шестая

(Август 1670 года)

Хор
Ах, туманы вы широкие, туманушки,
Неоглядные туманы, непроглядные,
Как печаль-тоска, вы сердцу ненавистные.

Не подняться вам, туманушки, с речного дна,
Не развеять вас, тягучие, степным ветрам,
Не изгнать тебя, кручинушка, из сердца прочь.

Ты размой, размой туманы, туча черная,
Ты пролей, пролей на землю, частый дождичек,
Ты взойди, взойди на небе, красно солнышко.

Обогрей ты, красно солнышко, людей своих.
Обласкай ты нас, бурлаченьков-работничков.
Освети ты нам далекую дороженьку.

Царские покои Теремного дворца в Москве.На стене — портрет Владимира Мономаха. За столом — Алексей Михайлович, перед ним — Долгорукий.

Царь
Русь велика — и государь великий.
А у него прописано в столбце —
Лишь государь. А надобно писать —
Великий государь. Тебе, холоп,
Читать бы не единожды, что пишешь.
Долгорукий (достает из-за пазухи сверток)
Не гневайся, великий государь!
Не углядел... Подьячего того,
Кто составлял отписку, посеку...
А я тебе, великий государь,
Единорога рог достал. Прими!
От всех недугов может исцелить.
Да спрячь, чтоб не увидел патриарх.
Не то нам попадет за ведовство.
Царь (прячет сверток)
Спасибо, Юрий Алексеич! Право,
Уважил так уважил. Мы давно
Купить мечтали рог единорога.
Мы соболями заплатить готовы.
Долгорукий
Ни-ни! Что соболя? Все суета.
Лишь только б ты подоле Русью правил.
Царь
«Все суета, все суета сует», —
Речет Еклесиаст... И беспорядок —
Добавим мы. И нынче только в нас
Душевное осталось равновесье.
Оно лишь государство успокоит.
Вот и давай с тобою порешим,
Как от волнений успокоить Русь,
С Боярской Думой говорить немочно.
У них от старости умы ослабли.
Долгорукий
Готов служить тебе...
Царь (перебивает)
Мы знаем, знаем...
Хлопот наделал этот Стенька Разин.
Из-за него уже за десять дней
На поле Девичье мы не ходили
Потешиться охотой соколиной.
Ведь жизнь не есть печаль. Лечиться надо
Нам от печали... Мы ж из-за холопа,
Который и Москву прельстил на шатость,
И чтение забросили, и вирши
Не пишем, и не тешимся театром,
И не дарили милостыню в праздник
Ни грешникам в тюрьме, ни хворым людям,
Хоть благо есть дворцовые юродцы,
И им благотворение от нас.
(Вбегает Босой.)
Босой
Ты звал меня, великий государь?
Царь
Босой, ты, что же, через двери слышишь?
Босой (размахивает руками)
Не! Через небо. Я же — божья птичка.
Ой-ой! Боюсь, боюсь! Скорее спрячь
От сокола! Кыш! Чур меня!
(Прячется за царя.)
Царь
Да где ж он?
Босой (показывает на Долгорукого)
Да вон, у ног твоих, клюет добычу.
Как мякнет — и Босой зайдется кровью.
Долгорукий (Босому)
Вот я те дам!
Босой (Долгорукому)
Давай! А я — тебе!
Царь (смеется)
Боярин-то не мякнет. Бойся Стеньку.
Его лазутчики — уже в Коломне.
Вот этот коршун может заклевать.
Босой
Меня не заклюет.
Царь
Эт почему?
Босой
А я — жених. И у меня — невеста,
Богата-пребогата, да горбата.
Не по любви хоть данная, зато
Большо приданое. Чай, семь крестьянских
Дворов меж Лебедяни и Рязани,
Подалее Казани. Меж земли
И неба, сверх воды и леса. Семь
Дворов бобыльских. В них по полтора
Холопа, два в бегах, а два в дедах.
Хоромного строенья — два столба
В болото вбиты, третьим крыты. Хлеба
На каждый год запасу семь амбаров
Без задних стен, да по четыре пуда
Придется каменного масла. В тех
Дворах конюшни справлены в дырах.
А в них — четыре жеребца стоялых,
Один конь гнед, а шерсти на нем нет,
Перед сечет, зад волочет. Да с тех
Дворов по пятьдесят шестов
Песьих хвостов, да по пяти кадушек
Засоленных лягушек. И всего
Приданого того на тристо пусто,
На тышу — ничего. А запасали
Приданое дед Еремей да кошка.
А свадьба будет в серую субботу,
В солову пятницу, в рябой четверг.
Тому, кто слушал, слава! А еще
По караваю каменного сала.
Во, накось — выкусь!
(Показывает кукишь)
Долгорукий (Босому)
Я тебе, охальник!
Царь (смеется, бросает монету)
Уф, распотешил! Сущий скоморох!
Ступай Босой! Купи чего-нибудь.
Босой (пробует монету на зуб)
Да что на эти деньги нынче купишь?..
Беда живущим на земле и в море.
Все потому, что к нам сошел диавол.
Он в ярости на христиан. Почуял,
Что мало времени ему осталось.
Долгорукий
Да это ж откровенье Богослова.
Босой (царю)
Охотник, хочешь, дам тебе совет?
Ты Стеньку с неба соколом ударь.
(Босой толкает Долгорукого и убегает.)
Царь
Сбывается ко сроку откровенье...
Всю эту ночь мы господу молились,
Чтоб вразумил он грешного царя,
Как душу русскую оборонить
От прелести донского сатаны.
Долгорукий
Послал господь нам много испытаний,
И ты нам силу дал их претерпеть.
Соединили с Русью Украину
И дикую Восточную Сибирь.
На равных подружились с целым миром.
Очистили от плевел православье.
Преодолели моры и падеж.
Побили шведов, турок и поляков.
И что еще?..
Царь
От века в век на Русь
Находит время смутное. И нынче
Оно настало. Единоначалью
Засупротивился казачий Дон...
Скажи, боярин, этот вор умен?
Долгорукий
Великий государь, чай, ты его
Не раз когда-то отправлял в посольствах.
Умен! И знает восемь языков,
Коли не врут...
Царь (перебивает)
Да, умный человек,
Когда во зло ударится, то много
Бед может причинить своим умом.
Долгорукий
Не надо было бы прощать его,
Когда он Персию пограбил.
Царь
Цыц!
Еще учить нас будешь, окаянный
Холоп!
Долгорукий (кланяется)
Прости, великий государь!
Не ты сплошал — боярин Прозоровский.
Царь
Вон с глаз моих, проклятый Долгорукий!
Не то я руки-то укорочу!
Царь говорит — молчи, презренный раб!
Долгорукий (на коленях)
Попутал бес, великий государь!
Я голову готов сложить за милость
Твою!
Царь
Встань!.. Да, в великом государстве
Нельзя без вора. Коршуны нужны,
Чтоб соколы не засиделись. Верно?
Долгорукий (встает с колен)
Воистину, великий государь!
Царь
Как Никон, Аввакум иль этот Стенька.
Они и закаляют нас в борьбе...
Но и они имеют слабину.
И этим мы сумеем их сломить.
Кто Стенька Разин? Да разбойник, вор.
И Русь ему нужна, как баба, .на ночь.
Не как жена от бога — на всю жизнь.
Снасилует — и бросит бедовать.
Долгорукий
Гордыней обуян клятвопреступник
И богомерзкой сатанинской скверной —
Развратом, пьянством, ересью, куреньем
И чародейством — что еще?
Царь
Довольно,
Чтоб людям отвратиться от него.
Трубить об этом надобно повсюду:
В церквах, на площадях и в кабаках.
Долгорукий (приближается)
И надобно бы вывести все семя,
Всю Разину породу бунтарей.
И брата Фролку, и родного дядю
Чертка, и бабку Стенькину, и мать
Названную Матрену Говоруху,
Все семьи их, и главное — щенят.
Бунтует вся родня из-за того,
Что я повесил Разина Ивана
За уклонение от честной службы.
Тогда я понял зло породы этой.
Царь
Да, сатанинский корень надо выжечь...
Подальше встань, а то уж больно трешься,
Как родственник!
Долгорукий (обиженно отходит)
Прости, попутал бес!
Царь
И Яковлев Корнил нам изменяет.
Как думаешь?
(Пауза.)
Долгорукий
Я и сказать не смею,
Великий государь, чтоб не гневить.
Царь
Не смеешь — так какой с тебя нам толк?
Долгорукий
Он заодно в злом умысле со Стенькой.
На Волгу крестника-то он спровадил.
Хоть жалился Корнил, что буйный Стенька
С ножом и бранью на него кидался,
Но видно — ссоры с вором не желает.
От воровства его не унимал?
Не присылал нам никаких вестей?
И никакого сыска не чинил?
Зато добро, пограбленное Стенькой,
Возами отправляется на Дон
Тому ж Корниле и его старшине,
И домовитым казакам. С чего бы?
С того, что голытьбу в поход ссужали.
Ну разве не измена?
Царь
Да, измена.
Отныне нет им хлебного довольства.
Мы с Доном порываем все сношенья.
Засеки установим, чтоб и мышь
Не пронесла ни одного зерна.
Пусть Дон от шатости избавит голод.
Долгорукий
Но Дон — для Стеньки слабая опора,
Вот устье Волги он и заступил.
Царь
А Волга — самый главный путь торговый.
И Васька Ус так крепко держит Волгу
За горло, что у всей Руси першит.
Долгорукий
Уж сколько бы товаров-то персидских,
Перекупив, мы продали в Европу?
Да он купцов из устья не пускает.
Торгует сам, а барыши — на пушки.
Ведь докумекал торговать без пошлин!
Заводчики, и те за страх готовы
Служить казацкой Астрахани. Прав
Был этот хитрый вор, когда решил
Сначала Астрахань завоевать.
Царь
Да, нас подвел боярин Прозоровский.
Блаженной памяти Иван Семеныч,
Сказать по правде, не блистал умом.
В переговорах с шведами еще
Он место первое лишь занимал.
На деле ж первым был Ордын-Нащокин...
Позарился на Стенькины подарки.
Какой-то шубой воровской прельстился.
И дело божие и государя
Он потерял. И самого его
За это потерял господь... И князь
Семен Иваныч Львов — подлец не меньше.
С христопродавцем-вором побратался!
Вот шпынь ненадобный! Вот сатанин
Единомысленник и еретик!
Долгорукий
Не лучше и митрополит Иосиф.
Он часть дувана принял и ясырь.
И Стеньку пригласил на именины
Великой государыни к себе
И бражничал в монастыре с донцами.
Царь
Да это наговоры староверов...
Что за ясырь, мы повелим сыскать.
Нам нужно вырвать Астрахань у Стеньки.
Иосифу мы грамоты пошлем
С лазутчиком. Пусть черни зачитает.
Чтоб, памятуя крестоцелованье,
Не предавались прелести воров
И принесли вины свои и богу,
И нам, а мы пожаловать готовы.
Долгорукий
Да кто ж ему позволит зачитать?
Его же растерзают казаки!
Царь
На все, боярин, божья воля. Если
Захочет жить — сумеет исхитриться.
Коль изменил — служить усердней будет.
Ему б старшин казачьих подкупить.
Долгорукий
Там есть изменник Лебедев Андрюшка,
Который ночью Стенькины струги
Провел Болдой-рекой и Черепахой
В Кривушу — чем помог осилить город.
К нему-то пусть и сунется Иосиф.
Царь
Кто предал раз — изменит и вдругорядь.
Долгорукий
Вор Стенька не теряет время зря.
По всей Руси наслал прелестных грамот
На разных языках, толмач проклятый.
Одно упоминание о них
В крестьян вселяет шатость к воровству.
И всякий раз по-разному он пишет.
То клялся, будто служит государю.
То будто Никон с ним идет в Москву.
Теперь уже всем головы морочит,
Что с ним идет царевич Алексей.
Царь
Поганит имя сына моего,
Которого мы погребли в Москве
При всем народе. Царствие ему
Небесное!
(Крестится.)
Долгорукий
Да как прозвал? Нечай!
И говорит, что тот Нечай плывет
На судне, красным бархатом обитом.
А струг у Никона обитый черным.
Царь
Не зря он лжецаревича придумал.
Знать, хочет сам сидеть царем в Москве.
Куда с такою грязной рожей лезет?!
Долгорукий
И хвастается: как бояр осилим,
В Москве посадим Никона, как прежде,
На патриаршество — и будет смирно.
Мол, Никон казакам писал на Дон,
Чтоб Стенька с войском вышел на бояр -
К Москве. И будто Никона в тюрьму
Бояре заточили наговором.
Царь
И Никон мог такое написать...
А мы, великий государь, смиренно,
Со многою любовью лобызали
Его десницу честную, и били
Ему челом, и слушались в делах,
И другом собинным назвали нашим.
Как в бытность патриарха Филарета,
Его рекли великим государем.
А он в своей гордыне возъярился -
Построил Новый Иерусалим!
Д олгорукий
Сдержать бы вовремя его гордыню,
Он многие бы пользы нам принес.
И не в темнице был, а на престоле.
Царь
Холоп поганый! Цыц! Опять учить?
Гордыня обуяла? Как на страшном
Суде ответишь за грехи? Забыл
Христа и чудодейственную силу
Его? Почто возносишься? Почто?
Долгорукий (на коленях)
Великий государь, прости, помилуй!..
А может, это только наговоры,
Что Никон с ворами сошелся?
Царь
Знаем,
Боярин, что до Никона ты добрый.
Зато другие люто невзлюбили.
Мы умников в своей среде не терпим.
Умнее нас быть может только бог...
Да встань с колен, холоп!
Долгорукий (встает)
Уж это точно.
Царь
У нас, как кто не люб, так заклюют.
Окольничий мой, Артамон Матвеев,
Как обучил холопов представленье
Показывать на иноземный лад,
Так враз его назвали чародеем.
Но жить нельзя ведь только по старинке.
И многому нам научиться надо
У иноземцев с пользой для себя.
Раскольники же встали на дыбы.
Они еще сильнее разжигают
Волнения крестьян бесовским делом.
Долгорукий
А это вор все тонко рассчитал.
Раскольников в его разбойных шайках
Немыслимо, как много. Все же он
На знамени не вывел Аввакума,
А Никону крест целовать прельщает.
Учел, что правда главная за ним,
Раз по его канонам церковь служит,
И что он самый ярый враг бояр...
Мне доносили, Никон утверждал,
Что было явлено ему от бога
Давно о нынешнем смятенье...
Царь (перебивает его)
Было!
Но не от бога — а от казаков.
Хотел бы государю он добра,
То про великое такое дело
Не умолчал. И казаков троих
Велел переимать служилым людям,
Что в Ферапонтове монастыре
Мы держим для его обереженья.
Долгорукий
Да может, струсил?
Царь
Хорошо, пусть струсил.
Тогда зачем письмо он посылал
До Стеньки на Царицын?
Долгорукий
Злой навет
Того же Стеньки или староверов!
Царь
Раскольники для нас страшнее войн
И Разина! Опасней враг — в душе!
Он скрытый — и не видишь, с кем воюешь.
Вон Соловки — до Стеньки взбунтовали
И до сих пор не можем их унять.
Долгорукий
А там с полтыщи казаков донских.
Два раза Стенька приходил туда
На богомолье, там и пошатнулся.
Царь
Как знать? Раз новых книг не признает?..
Весь православный мир един в обрядах,
И только Русь уперлась на своем.
Вселились бесы в стадо староверов.
Долгорукий
Ведь до чего дошли, еретики!
Великий государь, ты помнишь, как
На праздник Аввакумов человек
С Великого Ивана пометал
В народ бесстрашно воровские письма?
Другой же раз метали те листки
Так дерзко — при тебе! — в соборной церкви
В Кремле! И дегтем вымазали ризы
Церковные и царские гробы!
Царь
А ведь раскольники — не только чернь.
Боярыня Морозова — подружка
Царицы государыни Марии
Ильиничны! А против нас пошла.
Клянется Аввакуму постоять
За веру. Даже в ссылке укрепилась
В своем бесовском промысле. И сколько ж
Бояр, князей и духовенства втайне
Живут и молятся по старой вере?!
И сеют смуту! Жечь! Нещадно жечь!
Раскольники порой себя сжигают,
А мы их будем больше сами жечь.
Огнем от ереси очистим Русь.
Долгорукий
Помимо староверов этот Стенька
Другую силу за собой зовет,
Великий государь,— всех иноверцев.
Ну разве это не христопродавец?
Царь
Никак неймется варварским народцам —
Казанским, астраханским и сибирским.
Никак забыть не могут прежних царств
И от Руси все чают отложиться,
Чтоб снова мусульманство насадить
По побережью православной Волги
И по сибирским заповедным землям.
А Стенька Разин пользуется этим.
Ничем не гребует в своей корысти.
Долгорукий
Воистину, великий государь,
И запорожцы шатки к воровству.
Мне доносили, гетман Дорошенко
Со Стенькою до Персии связался.
А нынче сам по уговору с Крымом
И Турцией решил пойти на Киев.
И запорожский кошевой Серко,
Паша азовский и тайши готовы
Переметнуться к ворам, если Стенька
Удачно будет с нами воевать.
Царь
Ведь до чего дошел клятвопреступник?
И в Персию он посылал гонцов,
Просил у шаха помощи, злодей!
Аббас нам пишет, что послов от Стеньки
Собакам бросил он.
Долгорукий
Но как Аббасу
На слово верить?
Царь
Смотрит вся Европа,
Чем кончится у нас крестьянский бунт.
Все ждут, когда наброситься на нас, —
И Польша, несмотря на вечный мир,
И Швеция, и Турция,— и все
Готовы казакам прийти на помощь,
Встать супротив законного монарха,
Чтоб в драке наши земли растащить.
Долгорукий (в тон царю)
Иль под предлогом помощи Москве
Вломиться к нам поганою ордой,
А после запросить у нас уступок —
Опять же наши вотчины отнять.
Царь
Но Русь не для того объединялась
И разрослась в огромную державу,
А чтоб навеки быть необоримой.
Долгорукий
Из Швеции пошли такие слухи:
Что ты, великий государь, мириться
С поганым вором Стенькою решил,
Что ты его за то царем казанским
И астраханским обещал поставить,
И двадцать бочек золота даешь,
И восемь человек бояр казнишь,
И Никона поставишь патриархом.
Мол, человек он мудрый, справедливый
И лучше государя Алексея.
Царь
Поди, сам Стенька слухи те пустил?
Долгорукий
Мутит врагов Руси. Но все напрасно.
Весь мир тебя, великий государь,
Безмерно почитает. Утешитель
Ты рода христианского. В числе
Умнейших и добрейших государей,
Какие в мире правили от века.
Воистину святой ты, как великий
Был государь Владимир Мономах.
(Показывает на портрет Владимира Мономаха.)
Такого государя бы хотели
Иметь все христианские народы,
Но вот немногие имеют.
Царь
 Будя!
Боярин Юрий Алексеич, мы
Не славословить нас тебя позвали,
А за советом — как нам одолеть
Великое смятенье на Руси.
Долгорукий (разворачивает карту)
Изволь взглянуть, великий государь.
(Царь надевает большие золотые очки.)
Три армии сейчас у казаков.
Они идут: на север вдоль по Дону,
К Тамбову — по дороге Васьки Уса,
Да вдоль по Волге — под Симбирск. И все
Хотят потом ударить на Москву.
Пожар разносит ветром по Руси.
От Астрахани с юга до Унжи
На севере. На юге — Васька Ус,
А на Унже—Илюшка Иванов.
На Западе — идет по Украине
К Коротояку с войском Фролка Ратин.
А на востоке Стенька взял Самару
И подошел вплотную под Симбирск
Царь
Он знает, что Симбирск— на Русь ворота.
Поэтому сам и пошел сюда.
Долгорукий
Перед Симбирском он к Алатырю
Послал Максимку Осипова с войском.
Максимка сам зовет себя Нечаем.
Царь
Не хватит войска от Москвы послать
Навстречь отрядам этим воровским.
А ко всему грозят войною турки.
Пусть воеводы местные хлопочут.
Скажи, куда важней удар направить?
Долгорукий (показывает)
На Алатырь и Арзамас. Там сила
Великая.
Царь (снимает очки)
А под Симбирск?
Долгорукий
Боярин
Иван Богданыч Милославский сдюжит,
Да воевода Юрий Борятинский
Ему поможет. Чай, не первый раз
Бьет казаков он. Ваську Уса — бил.
Дозволь, великий государь, вести
Мне самому войска на вора Стеньку
И оправдать все милости твои.
Царь
Пойдешь на Алатырь и Арзамас.
И божиим и нашим делом будешь
Над воровскою чернью промышлять,
Как вразумит господь тебя... Боярин,
За двести тысяч люду поднялось
Ломать устои в нашем государстве.
В твоих руках спасение Руси.
Благословляю твой огонь и меч!
Ты половину воров покарай,
Чтоб усмирить вторую половину.
И знай, боярин, что пожар великий
Лишь морем крови можно потушить.
Долгорукий (целует руку царю)
Не дрогну я, великий государь!
Царь
Дворяне, вотчинники, воеводы
Заполонили матушку Москву.
Все в ужасе бегут к нам за защитой.
Забиты челобитными приказы.
А надо бы забить нам закрома.
Сей бунт оставить может нас без хлеба.
Да тут еще великий недород.
И правежом сейчас с людей уездных
Ни хлебушка, ни денег не возьмешь.
Все потому, что из-за Стеньки смута.
Долгорукий
Не ведают крестьяне, что творят.
Царь (подает ему свиток)
Не ведают, да вот не все. Читай!
Долгорукий (читает)
«Царь-государь всея Руси, великий
Князь Алексей Михайлыч, мы челом
Бьем, сироты твои, тебе, крестьяне
Покровского села. Богоотступник
Изменник Стенька Разин и его
Угодники донские казачишки
Нас разоряют. И от этих воров
Мы разбрелись от страха по лесам
С детишками и женами. Домишков
Своих не знаем. Смилуйся над нами,
Великий государь, пожалуй нас!
И не вели напрасно предавать
Нас посеченью личному. От тех
От воров-казаков оборони.
Чтоб нам, бездомным, вовсе не погибнуть
Душевно и телесно. Мы ж тебе
Служить готовы. Рады за тебя
Мы помереть. Царь-государь, помилуй!»
Поди: сперва прельстились на разбой,
А как прижали их — так бьют челом.
Царь (забирает челобитную)
И если даже так, мы их простим,
Чтобы других от бунта отвращали...
Даем тебе за триста человек
В подмогу стряпчих для сыскного дела,
Чтоб поиск нам над ворами чинить
И промысел.
Долгорукий
Иной лазутчик больше
Нам проку принесет, чем полк солдат.
Царь
И полководец значит больше войска.
Нам дороги твои, боярин, служба
И послушанье. Хоть ты не из главных
Родов боярских, но зато из древних.
И первых мест достоин в государстве.
За ум и прилежание тебя
Мы обещаем жаловать и впредь.
Пусть будет между нами: мы решили
Тебя, как возвернешься, объявить
Опекуном над малолетним сыном
Великим князем Федором.
Долгорукий (падает на колени)
Помилуй!
Великий государь, за что мне милость
Такая превеликая? Решусь ли
Ее принять, ничтожный твой холоп?
Царь (протягивает руку для целования)
Встань! Ты решишься. Только усмири
Нам Русь и оправдай такую милость.
Долгорукий (целует руку царя и встает)
Клянусь тебе, великий государь,
Что будет этот дьяволов сподвижник
Тебе в Москву доставлен на цепи,
Как гетмана Ганевского когда-то
Тебе я из Литвы привез в полон.
Мы всех клятвопреступников и воров
Так разобьем и так накажем строго,
Чтобы сто лет подобного смятенья
Не учинилось больше на Руси.
Царь
Теперь тебе, боярин, мы откроем,
Чему нас нынче утром надоумил
Спаситель наш и в чем нас укрепил
Святейший патриарх наш Иосаф.
Ты знаешь сам, что все дела мирские
Без господа не можем мы решать.
Опричь Христа и матери его
Владычицы и чудотворца Саввы,
Нет радости у нас и нет надежды...
Мы вора Стеньку Разина и первых
Советников диавольских его...
От церкви отлучим и предадим
Анафеме!
Долгорукий
Анафеме?!. Удар
Смертельный! Кто ж за ним пойти решится,
Когда проклятье на него падет?
Царь
А Стеньку-вора мы казним в Москве.
Четвертованьем! Тело бросим псам,
А руки, ноги и башку на колья
До исчезнутья на виду наткнем,
Да убоится чернь играть с огнем!


З а н а в е с























Картина седьмая

(Октябрь 1670 года)

Хор
Ой, был у батюшки — у Дона Тихого,
Да был у матушки — у Волги светлой
Сынок любимый Степан Тимофеевич,
А по прозванью он — Стенька Разин.

Ой, был казак, голова разудалая.
Да по сторонушкам дальним шатался.
По всем полям, всем рекам он погуливал,
Но не нашел вольней Дикого поля.

Ой, затуманился в Черкасске облаком,
Да докатился до Симбирска тучей.
Ох, рассердился государь, разгневался
И казаков побить велел боярам.

Ой, то не семенем поля усеяны,
Да не цветами они разубраны.
Они усеяны-то все кудрявыми,
Да казаков удалых головами.

Ой, тремя пойлицами да напояны:
Да первым пойлицем-то — пикой длинной,
А вторым пойлицем-то — саблей вострою,
А третьим пойлицем-то — пулей смертной,

Ой, что же батюшка Дон заугрюмился,
Да что же матушка Волга чернеет?
Ох, зашаталась головушка буйная —
Бояре Стеньку в Симбирске побили.

Симбирск. В острожной башне Аксенка с Лазаркой перевязывают раны Разину. Здесь же Евтюшка и Тимошка.

Разин (стонет)
О-ох! Жаркий бой! Со тьмою тьма мешалась.
Стрельба на обе стороны из ружей
И пушек грохотала. Дым и кровь!
И в груды тел убитых увязали
Живые чуть ли не по пояс. О-ох!..
А к с е н к а (рвет на себе рубашку)
Ты, батька, потерпи.
Тимошка
За что господь
На Русь такие наказанья шлет?
Лазарка
Как ранили и в голову, и в ногу,
Какой-то алатырец навалился
На батьку. Хорошо я подоспел.
Проткнул копьем солдата — и бежали
Сюда в острог.
Евтюшка
 Еще он лезет сам,
Ну, в пекло! Так?
Лазарка
До ночи б переждать.
А там опять попробуем пробиться.
Аксенка
Второй уж раз прорваться не сумели.
Силен же воевода Борятинский.
И Ваську Уса раньше бил под Тулой,
И нас вот на Свияге одолел.
Что значит конница из иноземцев!
Теперь сидим, как мыши, в этой башне.
Разин
Что бил? Что иноземцы? Аль забыл,
Как прошлый месяц мы его разбили?
И в этом же остроге у него
Обоз отняли, посекли рейтар.
Евтюшка
Эт, хорошо, что стакнуться я мог
С симбирцами. Так? И впустили нас
В острог, и сами начали рубить
Людей боярских.
Разин
Хитрость удалась.
Ты и сейчас, Евтюшка, тайным делом
Сходи с письмом прелестным к ратным людям
В полк Борятинского. Прочти, Аксенка,
Сгодится ли?
(Вынимает из-за пазухи свиток.)
Аксенка (читает)
«Ко всем служилым людям,
Всем добрым рейтарам, стрельцам, солдатам.
И мстите вы мучителям, что хуже
Татар в неволе держат нас. Иду
Я волю даровать вам, с вами вместе
Всех истреблять бояр, дворян и всех
Людей приказных за измену их
И богородице, и государю.
Я учинить хочу так, чтобы всякий
Был равен всякому...» Сгодится!
Разин (отдает свиток Евтюшке)
Смута
В полку поможет одолеть врагов,
Иные же стрельцы пойдут за нами.
Евтюшка, с богом!
Евтюшка (прячет свиток)
Батька, полежи,
И раны успокоятся.
(Уходит.)
Разин
На мне,
Как на собаке, заживает все.
(Входят разинцы с соломой.)
1-й разинец (бросает солому на пол)
Мы, батька, снова навезли соломы
И туры со смолою поджигали
Под Малым городом, и шли на приступ,
Но Милославский крепко там засел.
2-й разинец
У них колодцев нет, однако воду
Заранее надолго навезли.
Кричат со стен: «Умрем, а не сдадимся!»
Разин
Уж месяц осаждаем Малый город,
Но держится боярин Милославский,
А воевода Борятинский нас
Не выпускает из острога... О-ох!
Тимошка
Кто осаждает — осажден и сам.
Речется: тот, кто ест, тот съеден будет.
Разин (Тимошке)
Ты не боись! Мы вырвемся отсюда.
И силы наберемся, и Симбирск
Мы не мытьем, так катаньем возьмем.
(Разинцам)
Еще возите туры. Нужно ночью
Зажечь нам непременно Малый город.
1-й разинец
Все сделаем.
2-й разинец
Лишь, батька, ты живи.
А то уж слух пошел — тебя убили.
Разин
Всем передайте — жив ваш атаман.
С боярами еще мы повоюем.
(Разинцы уходят.)
Тимошка
Уж паника!
Разин
Лазутчики буровят
Боярские. Приспели воеводы.
Не надо было в Астрахань ходить.
Хватаем часто, что лежит поближе,
Не думая, чем это обернется.
А верный путь открыт был на Москву.
Тимошка (в сторону)
Ошибки вожака оплатит войско.
Лазарка (пьет из кувшина)
Да, в Астрахани долго задержались —
И государь успел собрать дружину,
Чтоб дать отпор. Послушался ты Уса.
А Васька — он товарищ ненадежный.
Полет не тот.
Разин (берет у него кувшин)
О-ох! Дай вина глоток.
Такое ополченье царь собрал,
Таких известных воевод поставил,
Как Юрий Долгорукий, как Щербатов,
Одоевский, Леонтьев, Борятинский!
Но Разина не просто одолеть.
Вся Волга наша: Астрахань, Царицын,
Саратов и Самара...
Тимошка
А в Симбирске
Споткнулись.
Разин (пьет)
Что ты все ворчишь, Тимошка?
Маячишь предо мной живым укором.
А гнать — не поднимается рука.
Тимошка
Уж скоро снег, а хлеб еще не убран.
Заброшено хозяйство на Руси.
Ты волю перепутал с самовольством...
Вон я — хозяйство сколотил большое.
И горюшка не знал бы, каб не ты.
А руки по земле истосковались.
Разин
А может быть, спина по палке тужит?
Привык, поди, к гостинцам бар?
Тимошка
Привык...
К труду крестьянскому... Какие войны,
Какие бури в мире не бывают —
А рано поутру встает крестьянин
И, засучивши рукава, идет
Пахать и сеять, жать и молотить.
А будь не так — и жизнь на свете сгинет.
Крестьянин чем велик? — что он кормилец!
Разин (подает ему кувшин)
Умно. За то и при себе держу.
Тимошка (пьет)
Хоть правды и не любят — знать хотят.
Вот поперек тебе никто не скажет,
Но я скажу: разбит ты потому,
Что бьешься ты с великою стеной.
Какие вороги из многих стран
Сломить пытались Русь — и все погибли.
Разин
А с нами что, не Русь идет?.. О-ох, братцы,
Тошно мне...
(Падает.)
А к с е н к а (укладывает его на солому)
Много крови потерял...
(Пауза.)
Разин (в бреду)
Да мог ли я такое угадать,
Когда пошел в поход за зипунами?..
И бунтовать я начал из-за мести
За жизнь и честь поруганную брата...
Чинят несправедливости бояре...
Голос
Но месть и бунт несут несправедливость,
Которую ты хочешь уничтожить.
За зло ты сеешь зло. За каплю крови
Льешь море крови.
Разин
Я неволен в этом!
Столь накопилось горя у крестьян,
Так притесненья чернь ожесточили,
Что охватило пламенем всю Русь.
Я сам не знал, как бедствует народ,
Пока с его бедою не столкнулся.
Голос
И чем же хочешь ты ему помочь?
Разин
Дать волю. Всех избавить от холопства.
Голос
Но на холопстве держится Порядок.
Разин
Тогда я сокрушу Порядок этот.
Есть войско у меня — большая сила.
Голос
Но эта сила тоже за Порядок
Сражается...
Лазарка
 Так много полегло
У нас в Симбирске – тысяч с пять осталось.
Аксенка
А было тысяч с двадцать!
Лазарка
 Каб в церквах
Анафему не объявили батьке,
Нас было б тысяч сто, а то и боле...
Голос
Всесильно даже слово в государстве.
Анафема! — и войско разбежалось.
Разин
Да, многие тогда ушли из войска,
Поубоявшись божьего суда.
Но и пришла бесчисленная рать.
Голос
Все это воровские иноверцы:
Калмыки и татары, и мордва,
Башкиры, черемисы и чуваши…
Как коршуны слетелись. А пугнули —
И в страхе разлетелись.
Разин (стонет)
О-ох, тошно!
Голос
И те, кто не ушли, таят сомненье:
Пойти ли за анафемой на смерть?
С нетвердым духом войско — ненадежно.
Разин (кричит)
Что ж делать мне?
Голос
Смирись!
Разин
Нет! Никогда!
Разбиты нынче — завтра победим.
Голос
Каким ты словом позовешь людей?
Рази н (кричит)
За волю!.. За царевича Нечая!..
За патриарха Никона!.. Сарынь
На кичку!..
Голос (смеется)
Что царевич с патриархом
Сумеют предложить взамен Порядку? —
Порядок новый на холопстве старом!
Твой голос — вопиющего в пустыне.
И слово это ложно и мертво:
Царевич умер, Никон — труп в темнице..
Все это — звук пустой!
Разин (кричит)
Не-по-ни-ма-а-ю!
Л аз арка (бросается к нему)
Ну что ты, батька!.. Он в поту холодном.
Аксенка
Лазарка, ты беги к стругам, зови
Скорее Никона... Отвоевался...
Соборовать бы надо...
Лазарка
Побежал.
Ты, батька, не помри смотри! Я мигом.
(Убегает.)
Разин (привстает)
А с нами что, не Русь идет?
Тимошка
Не Русь,
А нерусь!
Разин
Бунт на всем большом просторе
Между Окой и Волгой. Да послал
Я Мишку Харитонова с отрядом
На Пензу и Тамбов. С другим пошел
Максимка Осипов на Алатырь...
Тимошка (в сторону)
И не хватило войска под Симбирском.
Разин
И снова время Смутное настало.
Пожар все шире. Люди лишь завидят
Знамен казацких конские хвосты —
Враз убивают воевод и нас
Встречают хлебом-солью.
Аксенка
Харитонов
Корсунь, Саранск и Пензу взял легко.
А Осипов взял Алатырь, Курмыш
И Ядрин. У него с пятнадцать тыщ
И русских, и мордвы, и черемисов —
А только сотня казаков донских.
Разин (Тимошке)
Ты чуешь — сотня в тыщах верховодит!..
А знаешь, Темников кто одолел,
Тимошка? Не поверишь! Атаманша
Алена-старица. Сам Долгорукий
Не под Симбирск, а на нее пошел.
Я Сидорова Федьку к ней послал
На помощь. У нее одной — с пять тысяч!
Аксенка (в сторону)
Под Темниковым, значит, Долгорукий?..
Разин
А ты, Тимошка, все жужжишь слепнем
И жалишь в душу.
Тимошка
С бабы — бабий спрос.
Разин
Но Харитонов, Осипов, Алена —
Все из крестьян?
Тимошка
Да не из работящих!
Разин (валится на солому)
О-ох! Нету мочи мне с тобой гутарить...
Аксенка (Тимошке)
Ты придержи язык! Устал он жить.
Помрет — и все пропало.
Тимошка
Ой, ли!..
Разину является Маша в рубашке и платке.
Разин
Маша!..
Маша (берет его за руку)
Пришла к тебе, Степанушка, за сердцем.
Ты руку мне и сердце обещал.
Вот птица руку принесла твою.
Смотри, а на мизинце перстень мой.
Его тебе я, помнишь, подарила,
Когда мы миловались на стружке?
Но как же ты воюешь без руки?
Разин (привстает в бреду)
Ах, Машенька, я свидеться не чаял...
Ну, родила ты мне богатыря?
Маша
Пустая…
Разин
А быть может, я пустой?..
Маша
Недоброе предчувствует душа.
Вчера мне нехороший сон приснился.
Что распаялся на мизинце перстень
И расплеталась у меня коса,
И выплеталась лента голубая.
Мне этот сон Анисья разгадала:
Ты потеряешь голову свою,
Стрельцы твоих погубят казаков,
Меня, несчастную, возьмут в тюрьму.
Разин (падая)
Эх, Маша, Маша! Солнце закатилось...
(Входят Феодосий и Лазарка.)
Маша (гладит Разина)
А что с твоей головушкою, милый?
Разин
Да сабелькой драгун по ней прошелся.
Маша (перевязывает ему голову своим платком)
А раньше даже пушка не брала.
Оставил бог анафему. А я?
(Обнимает его.)
Разин
Безумна та, что любит без ума.
Маша (отшатнулась от него)
Сон в руку. Предсказание сбылось.
Смотри, смотри! Грузинкина Алешку
Повесили — вон светится, как парус.
И Шелудяк хрипит в петле. По Волге
Повешенных пустили на плотах...
Раскольника Василия сожгли.
Вдоль берегов горят, как свечи, люди...
Тебя, Степанушка, ведут на плаху.
Не дам! Не отнимайте!.. Увели...
Загублено сто тысяч человек,
В слезах все матери и жены тонут.
И ты всему виной — проси прощенья!..
(Уходит.)
Разин (мечется в бреду)
Безумцы за безумцем подались!
В огонь! И все горит! Воды!.. Воды!..
Феодосий (поит его из ковша)
Он и в бреду разумно говорит.
Разин (очнулся)
Где Маша, Феодосий?
Феодосий
Я не видел.
Разин (хватается за голову)
Пригрезилось?.. А кто ж меня платком
Перевязал?
Феодосии (осеняет его крестом)
Я, сын мой. Ты не слышал,
Как я на рану зелье положил.
И полегчало.
Разин
 Явь или виденье?
И вся война — как долгий страшный сон…
Зачем ты здесь? Для всех ты — Никон! Никон!
Феодосии
К тебе, сын мой, пришел я с божьим делом.
Разин
Поди, бежал соборовать меня?
Ты не боись! Никто из бунтарей
Своею смертью умереть не может.
Феодосий
Пришел ко мне от Никона чернец.
Мол, Никон повелел тебе сказать,
Чтоб шел ты вверх по Волге на Москву,
А он с Белозера туда нагрянет.
Разин
А сколько войска у него?
Феодосий
С пять тысяч.
Разин
И что ему вдруг вздумалось? Ведь раньше
Моих послов прогнал он от себя.
Кричал: «Не осквернюсь пойти с ворами!
Полажу с государем и без черни!»
А нынче сам мне помощь предлагает.
Феодосий
Он говорит: «Тошно мне от бояр,
Которые напрасно семена
Изводят государевы». Он думал,
Что государь его вернет в Москву.
Но стали изводить его в тюрьме.
Вот он и взбунтовал.
Разин
  Пускай чернец
Ему мое согласье передаст:
Он будет патриархом на Руси.
Не я — так весь народ решил. Ступай.
И струг не покидай!
Феодосии (осеняет его крестом)
Спаси, господь!
(Уходит)
Тимошка
Народ решил?..
Разин
А может, и народ...
Но где нашел пять тысяч войска Никон?..
Аксенка
А вдруг чернец—лазутчик от бояр,
И Никона им нужно очернить?
Разин
С них станется..
(Входит Евтюшка.)
Евтюшка
Чуть жив остался, батька.
Но передал прелестное письмо.
Разин
Лазутчик ты отменный, молодец!
Евтюшка
Прознал я: воевода Борятинский
Мосты наводит на Свияге. Хочет
Назавтра к Милославскому идти
На помощь и зажечь острог подметем,
Чтоб нас отсюда выкурить. А также
Отбить у нас струги.
Разин
Ты не боись!
Евтюшка, нас не так-то просто взять...
Аксенка, ты беги на Алатырь,
Максимку Осипова позови
Нам на подмогу.
Аксенка
Мы ж уйдем к Самаре?
Разин
Уйдем! Еще в осаде насидимся.
Аксенка
А как же, батька, брошу я тебя?
Разин (обнимает его)
Ступай, телохранитель мой, не мешкай!
Аксенка (целует его)
Храни тебя господь, как я хранил.
(Уходит.)
Евтюшка (Тимошке)
Иудин поцелуй! Не верю я
Аксенке.
Тимошка (Евтюшке)
Может, ты и прав. Враги
Вернее, чем друзья нас берегут.
Разин
Максимка Осипов не подоспеет.
Сейчас я войску не могу помочь.
Куда нас занесло? Я и очнулся.
Мы здесь сидим, как загнанные волки.
Донцов осталось мало, а крестьяне
Без казаков — неважные вояки.
Бежать всем войском было бы заметно —
И воеводы кинутся вдогон.
Тимошка
Тогда беги один. И без тебя
Крестьяне разберутся, что им делать.
Но я пойду с тобою, так и знай.
Евтюшка (Разину)
А как же можешь бросить ты в Симбирске
Товарищей своих? Предашь их? Так?
Разин
Товарищей не брошу — всех возьму
Я казаков донских. Струги готовы.
Лазарка
Обычно казаки так поступают:
Берут с налета, а не взял — беги...
Разин
Чтобы вернуться и начать сначала.
Да поумней. Сейчас вся Русь горит.
Разделит государь войска тушить —
Чай, я не зря послал во все концы
Отряды — и тогда мы грянем с юга,
А Никон с севера поможет нам.
Евтюшка
Негоже Стеньке Разину бежать!
Разин
Чу, шум за окнами острога...
(Слышны шум и окрики.)
Голоса
Чьи вы?..
От Долгорукого!.. В остроге воры...
Подмога!.. Много!.. На рассвете... Тише!..
Лазарка
От государя новые войска
Пришли?..
Разин
У страха велики глаза.
(Входят разинцы.)
1-й разинец
Пропали, батька! Новые полки
От государя под Симбирск приспели.
Несметное число! Я видел с башни.
2-й разинец
В остроге все перемутились, батька.
Зовут тебя. Не верят, что живой.
Они у входа колготятся. Выйди.
(Разин открывает дверь, врывается шум.)
Голоса
Живой!.. Он ранен... Слава батьке!.. Слава!..
Разин (поднимает руку)
Еще за волю, братцы, повоюем!
Симбирцы, астраханцы и самарцы, Царицынцы, саратовцы и все,
Кому дороже жизни воля! Слушай!
Пугает нас боярин Борятинский,
Что новые полки пришли на помощь,
И за острогом окрики чинит.
Но у него, я знаю, малолюдство.
А мы Максимку Осипова ждем
С несметным войском. Скоро он придет.
Боярин Милославский — без воды,
Припасов хлебных — утром сдаст Симбирск.
Так стойте же у города в надеже!
Да не оставит нас господь в бою!
Заждались нас в Казани и в Москве.
Голоса
Не дрогнем!.. Смерть боярам!.. Любо!.. Любо!..
Разин
Вперед, на Малый город! За Нечая!
За патриарха Никона! За волю!
Побьем бояр, всех кровопивцев наших!
Вперед! Да убоятся нас враги!..
(Падает.)
Лазарка (бросается к нему)
Скорей его несите на струги.


З а н а в е с





ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Картина восьмая
(Ноябрь 1670 года)

Хор
Ой, ты, дубравушка зеленая,
Что же ты рано отшумела?
Что же ты быстро поредела,
Вся-то вершина облетела?

Ой, да ты, травушка высокая,
Что же ты духом истомилась?
Что же ты скоро откосилась,
Всеми цветами поплатилась?

Ой, вы, казаченьки удалые,
Что же вы рано отгуляли?
Что же вы жито потоптали,
Наши дворы поворовали?

Ой, вы, солдатушки боярские,
Что же вы сабли притупили?
Что же вы землю обагрили,
Наших кормильцев загубили?

Окраина города Темникова. На возвышении солдаты доделывают сруб. Внизу — в избе за столом сидит Долгорукий, перед ним —Аксенка. У затопленной печи — орудия пыток.

Долгорукий
Ну, слава богу, остановлен вор.
Аксенка
Послал меня под вечер за подмогой
К Максимке Осипову. Я ж вернулся
С дороги. А острог уже горит.
В ночь воевода Юрий Борятинский
Пошел на хитрость: переправил полк
Один через Свиягу и велел
Там делать окрики, как будто помощь
Симбирску подошла от государя.
И хитрость удалась. На Стеньку страх
Напал. И он с донскими казаками
Сел на струги и побежал на Дон.
Долгорукий
Да, прав был государь: пожар великий
Лишь морем крови можно одолеть...
Так вызнал ты, чего удумал Стенька?
Аксенка (подает свиток)
Он хитрый, осторожный, не болтает
О тайных мыслях даже самым близким.
Но кое-что открыл он девке Маше
Из Астрахани. С нею он якшался.
И замуж звал ее. Она из вольных
У князя Львова... Все в отписке этой.
Долгорукий (читает свиток
Как Астрахань возьмем — ее расспросим...
1-й солдат (около сруба)
Здесь было царство сонное от века.
А нынче что творится? Сущий ад!
Повсюду обезглавленные трупы
Разбросаны в крови на мостовых.
На виселицах человек по сорок
Повешенных болтаются. На колья
Насаженные воры псами воют...
2-й солдат (обтесывает бревно)
Собак как ни дери, все лаять будут.
Коль даже бабы взялись за оружье —
И впрямь начнется светопредставленье.
А все-то Никон кашу заварил.
По-фряжски повелел писать иконы:
Лицо одутловато, а усы
Червонны, волосы кудрявы, руки
И ноги толсты, да еще брюхат.
Святитель! Только сабли не хватает.
Не срамота? Ох-ох, святая Русь!
Ох бедная! Чего-то захотелось
Тебе чужих обычаев и нравов!?
1-й солдат (оглядывается)
Дурак! С чужого языка болтаешь.
Все это ересь Аввакума, знамо.
Не прогоняли б Никона с Москвы —
Такой бы смуты не было от Стеньки.
2-й солдат
Теши бревно, а не чеши язык!
Долгорукий (прячет свиток за пазуху)
Так, завтра вновь пойдешь к нему, Аксенка.
Что можно и не можно, разузнай.
А мы Корнила на него натравим.
Но помни, Стенька нужен нам живым.
Исполнишь, дьяком сделаю тебя
В Сыскном приказе.
Аксенка (кланяется)
Рад служить, боярин.
На возвышении Алена-старица в мужском платье вкатывает телегу с кореньями, палач и солдаты ее подгоняют.
2-й солдат
Ведут, ведут! Не баба — богатырь!
1-й солдат
Везет с собой колдунья свое зелье.
Аксенка
Как бы народ подбить прийти к тебе,
Боярин, с челобитием и плачем?
Долгорукий
Молчи, холоп! Удумал поучать!
Чай, без тебя никто не догадался!
Аксенка (кланяется)
Помилуй окаянного, боярин!
Алену распрягают, солдаты обкладывают сруб дровами.
Долгорукий
Алену что-то долго не ведут.
Аксенка
Боярин, а Алена пострашней,
Чем Стенька Разин. Ведь она — крестьянка.
Долгорукий
Кумекаешь! Поэтому я здесь.
Да, чернь за ней с охотою пошла.
Палач вталкивает в избу закованную в цепи Алену-старицу.
Алена (поднимает два пальца вверх)
Проклятье вам господне, кровопивцы!
Долгорукий
Как крестишься? Двухперстьем? Будто держишь
Топор в руке.
 
Алена
А ваше-то трехперстье —
Щепоть — и только.
Долгорукий
Вот за эту ересь
Оставил бог тебя в бою.
Алена
Да если
Все так сражались бы, как я, боярин, —
Тебе осталось бы спасаться бегством.
Долгорукий (палачу)
А ну-ка плетью осади воровку!
(Палач бьет Алену плетью.)
Алена
О боже! Укрепи мне дух и плоть!
Долгорукий
Как звать тебя?
Алена
 Аленой. Ты не знал?
Долгорукий
Откуда родом ты?
Алена
Из Арзамаса,
Из выездной дворцовой слободы,
Которую в крови ты потопил.
(Аксенка записывает.)
Долгорукий
Какого племени?
Алена
Я из крестьян,
Великих и трудами, и нуждой.
Долгорукий
Была ли замужем?
Алена
Была, да муж,
На вас ургуча, от чахотки помер.
Долгорукий
Ты, что же, от хозяина сбежала?
Алена
Нет вдовьей бабе на Руси житья.
Осталось — иль петля, иль монастырь.
Крестьянства ей и бегством не избыть.
Я в монастырь ушла под Арзамас.
Долгорукий
И оставалась бы в монастыре,
Не подбивала бы людей на шатость.
Алена
Когда служить по новым книгам стали,
Покинула я падшую обитель.
Безбожной новой веры не приемлю!
Долгорукий
Сбежала из монастыря?!
Алена
Сбежала!
Русь впала в ересь! Но она спасется...
Долгорукий (перебивает ее)
Все староверы прокляты собором.
Алена
Что не по-вашему — вы проклянете.
Тогда вы прокляли и всех святых?
И наши деды, матери, отцы
Обречены на вечные мученья
В геенне как еретики?
Долгорукий
Никшни!..
Почто ты руку подняла на братьев?
Алена
Вы, что ли, братья? Запрягли — и пашут!
Нас отнимают рано от груди.
Мы бегаем всю жизнь в одних рубашках
Без шапок и портков, и босиком
И в дождь по грязи, и в мороз по снегу.
Постимся с детства: рыба да коренья —
Вся наша пища. Али вы нас лучше,
Что вы бояре? Небо распростер
Бог одинаково для всех людей.
Луна и солнце всем сияют равно.
Земля, вода и все в них служат вам
И нам едино. Вы же все отняли.
Велик и мал — все чада во Христе.
Помилован быть хочешь — сам помилуй.
Желаешь взять — давай. Почтенным быть -
Почти. А хочешь есть — иных корми.
Дал человекам равенство господь.
Вы — первые неправедным деяньем
Нам дали смелость нападать на вас.
Долгорукий
Эх, бестолочь! Ты вторишь Аввакуму —
А к Разину примкнула. Он же хочет,
Чтоб Никон снова патриархом стал.
А Никон ненавидит староверов.
Его законы утвердил собор.
Алена
И государь, и Никон — то два рода
Антихристова!
Долгорукий
Дьяволова дочь!
Алена
Коль Никон — ваш наставник, правый путь
Вам указал — зачем его изгнали?
А если Никон — враг последний богу
И богородице, и всем святым,
Зачем вы держите его законы?
Долгорукий
Не твоего ума об этом спорить...
За что тебя колдуньей называют?
Алена
По деревням я травами лечила.
Их бог посеял нам на исцеленье.
Молитвой заговаривала хворь.
Долгорукий (Аксенке)
Пиши — и портила людей премногих
По деревням бесовским колдовством.
Алена
Ты сам, поди, у знахарок лечился?
Долгорукий
Почто примкнула к ворам-казакам
И заводила многие бунты,
И билась с государевой дружиной?
Алена
Не буду я с тобою говорить.
Долгорукий (палачу)
А ну-ка, посади ее в колоду.
(Палач надевает на Алену колоду.)
Алена (стонет)
Привыкли мы к колодам крепостным.
Лубя'но небо, и земля лубя'на.
И как в земле не слышно ничего,
Так и рабе Алене не услышать
Жесточе пытки! Господи, врагов
Моих разящей силой покарай!
А к с е н к а (крестится)
Крест впереди, крест позади. Во имя
Отца и сына, и святого духа!
Долгорукий (крестится тайком)
За эту ересь ты сгоришь в огне.
Алена
Что, испугались, ироды?! Уж многих
Я покарала вас небесной силой!
Долгорукий
Еще ты пожалеешь обо всем.
Ну, говори, проклятая колдунья!
Почто примкнула к ворам? Говори!
Алена
Не пожалею, что звала за волю
И истинную веру постоять.
Как только Разин на бояр пошел,
Я села на коня в мужской одежде.
Собрать отряд мне удалось легко:
Монахиней я многих излечила
От хвори — и они за мной пошли.
А по дорогам к нам стекались люди
Из близких деревень мордовских, русских,
Татарских. Воля каждому нужна.
И набралось в отряде тысяч с семь.
Рубили мы недобрых воевод
И вотчинников, у кого крестьяне
В неволе задыхались от нужды.
Но не рубили мы людей боярских
И черных, и крестьян, и всех чинов
Служивых. Их дворов не разоряли.
Крестьяне были с нами заодно
И помогали одолеть стрельцов.
Долгорукий
Ах, воры! Всю округу разорили!
А на какие городки ходила?
Алена
На Шацк и Темников.
Долгорукий
А кто с тобой
От вора Стеньки был?
Алена
Донской казак
Был Федька Сидорв. Его со мной
Изменники в темницу посадили.
Долгорукий
А Темников взяла ты ведовством?
Алена
Был бой. Чилищев воевода сбег
От бабы, словно баба, в сарафане.
А черный люд ворота нам открыл
И вытолкал мучителей своих.
И хлебом-солью встретил мой отряд.
На этом месте тех, кто облихован
Народом был, казнили мы до смерти.
И поклялись все вместе послужить
Степану Тимофеичу, и войску,
Пречистой Богородице, и князю
Великому царевичу Нечаю...
Долгорукий (перебивает ее)
А кто Нечай?
Алена
Царевич Алексей.
Долгорукий
Да умер он давно, при мне, в Москве!
Эх, бестолочь! В цари сам Стенька рвется.
(Пауза.)
Алена
А если даже... ты и прав, боярин,
То лучше Разина царя не сыщешь.
Ума и сил ему не занимать.
А ненависть к изменникам-боярам
Его любимым сделала в народе.
Аксенка
Он — властолюбец, вспыльчивый, разгульный,
Людей сажает на кол, мечет в воду,
Подвешивает за ребро на крюк.
Алена
А вы не так же с нами поступали?
Но уж не будет Разин, как тишайший
Наш государь, боярам в рот смотреть.
Диавол отнял ум у государя.
Им правит хамов род бояр и свора
Немчин заморских. Верно Аввакум
Писал нам: «Бедный, бедный и безумный
Царишко! Что ты над собою сделал?
Ну, пропадай же...»
Долгорукий (бьет ее)
Ах ты, тварь! Никшни!
Напрасную хулу на государя
И на бояр посмела возводить?!
Алена (сплевывает кровь)
Не зря, боярин, главный ты в Москве
В Сыскном приказе. Сам палач отменный.
Тебе зачтутся эти злодеянья.
Вот Разин на Москву придет...
Аксенка (перебивает ее)
 Разбит…
Долгорукий (останавливает его)
Постой!.. Ну, станет Стенька править Русью.
Ну, сделает казацким государство.
И будете вы под ворами жить?
Их от труда крестьянского воротит.
И жизнь для них не стоит и полушки.
Полушка — вот цена казацкой воли!
И за такими ты идешь на смерть!
Алена
Пусть каждому свое. Нужна им сабля,
А нам соха. Но воля всем нужна.
Долгорукий
Вот бестолочь!.. На кой же ляд вам воля?
Алена
Чтоб на себя работать, не на вас.
Долгорукий
Не заставляй вас долг пред государем
Али боярином ходить за плугом,
Да вы ж разленитесь вставать с зарей,
Пахать и сеять. Вдаритесь в гульбу.
Как казаки, начнете воровать.
Дашь волю вам — и изведешь крестьянство.
А кто же будет Русь кормить?
(Пауза.)
Алена
Темнишь,
Боярин! Трудно мне с тобой тягаться
В учености... Но почему, скажи,
За нашу волю гибнут казаки?
Долгорукий
Да не за вашу волю! За свою!
Нужна им воля грабить и блудить.
А государь не даст на разоренье
Святую Русь... По темноте своей
Прельстилась ты на воровство. Покайся!
И перед всем народом отрекись
От дьявола, что залил кровью землю.
И государь пожалует тебя.
И от греха очистится душа.
Алена
Не отрекусь! Пусть волю понимают
По-разному крестьянин и казак.
Зато враги у нас одни — бояре.
И будет государь у нас крестьянский.
Долгорукий
Кто начал? Казаки? Они и будут
Казацкого царя совать в Москву.
Алена
А казаки-то — бывшие крестьяне.
И нас поймут, не то что вы — бояре.
И ежли Разин станет государем...
Долгорукий
Разбит твой Разин. Ранен и бежал,
Как трус последний. И ему конец!
Алена (кричит)
Нет! Не конец! Он соберется с силой
И вновь пойдет войною на бояр.
Долгорукий
Я вижу, ты по-доброму не хочешь...
Кто Темников с тобою разорял?
Алена
Не выдам!
Долгорукий
Подпали ее, палач!
Палач достает из печи раскаленные щипцы и пытает Алену.
Алена
О, господи! Рабе твоей Алене
Дай силы мученичество принять,
Как принял ты, распятый на кресте.
Палач
И не орет от боли. Право, ведьма.
Алена
Спалила бы мохнатые вам рожи!
Видать, из ада палача нашли.
Диаволов прислужник, враг, изыди!
Долгорукий
Ты привыкай к горячему, Алена...
Нельзя о палаче так говорить.
Велик и страшен он, что стал от века
Карающей десницею творца.
Палач — служитель смерти на земле.
Где все уничтожается живое
Без жалости и перерыва. Он —
Возмездие во плоти человечьей.
Христос — и тот был пытан палачом.
Алена (стонет)
А-а! Плоть душе потворствовать устала.
Плоть! Вот предатель в каждом человеке!
Пока все не узнали — не убьете.
О-о! Звери с волосатою душой!
Долгорукий
Как Темников ты разоряла, ведьма?
На возвышении появляется процессия темниковцев с иконой и крестами, с воплями и плачем. Солдаты сдерживают людей.
Алена
Остановилась в воеводском доме
И навела мирской порядок. Все
Решала сообща в кругу по чести.
Раскрыла все купеческие склады
И хлеб бедняцким семьям раздала.
Сожгла при всем честном народе книги
Писцовые о недоимках. В церкви
Служить по старой вере повелела.
Долгорукий
Как ты на воровство прельщала?
Алена
Письма
Писала по ночам на бересте.
По деревням их слала и звала
Крестьян идти войной на Арзамас.
Для крепости молитву сочинила.
Долгорукий
Прочти-ка.
Алена
Встану я — благословлюсь,
Пойду— перекрещусь. За Русь Святую,
За дело правое, на кровопивцев
Бояр. Я пули не боюсь. Аминь!
Долгорукий
А что же не пошла?
Алена
Ты подоспел
Под Темников. И я в кругу сказала:
«Не будем ждать, когда враги подтянут
Под наши стены пушки, что застряли
В распутицу. Пойдем навстречь врагу!»
Аксенка (Долгорукому)
Видать, лазутчиков у ней хватало.
Алена
И мы пошли. Но нас загнали в город.
Мы двое суток сдерживали натиск
Твоих драгун. А кончились все ядра —
Тогда со стен бросать мы стали камни
И бревна. Но оставил нас господь
За наши прегрешенья. И драгуны
Вломились в город. И в избе приказной
Я отбивалась. Дальше ты все знаешь.
Долгорукий
Все ведаю. А ты мне подтверди.
Аксенка
Как звать гонцов от Разина, Алена?
Долгорукий
Кто службу отправлял по старым книгам?
Алена
Все! Больше не скажу. Изыдь, диавол!
Я только за себя держу ответ.
Долгорукий (палачу)
А ну-ка ухвати ее клещами!
(Палач пытает Алену.)
Алена (кричит)
А-а! Бес в аду помилосердней будет!
Любовь к мучительству снедает вас.
Вы — демоны насилия и зла!
О господи, я не ропщу на муки,
Какие ты ниспосылаешь мне.
Избавить бы мне чернь моею кровью
От вечной кабалы и утеснений —
И с радостью тогда приму я смерть!
Долгорукий
Тебя гордыня обуяла! Хочешь
Святою стать? А мы тебя сожжем!
Как еретичку! Как колдунью! Слышишь?
Алена
За братьев я пойду и на костер.
Огонь меня очистит от грехов.
(В избу входит офицер.)
Офицер
Там темниковцы подошли, боярин.
Раскаялись и бьют тебе челом.
Долгорукий (Алене)
Ты слышишь, предали тебя они!
А ты за них идешь на смерть.
Алена
Не все!
Погибшие в бою не предадут.
Долгорукий
Кто приходил от Разина к тебе?
Ну! Говори — ори — ори — ори!..
Аксенка
Ну, говори — ори — ори — ори!..
Алена (сжимает голову руками)
О-о! Русь-Голгофа! Господи, прими!
(Падает и затихает.)
Офицер
Воды! Воды!
Долгорукий
Не надо. Отойдет.
(Долгорукий, Аксенка и офицер выходят из избы.)
Палач (снимает с Алены колоду)
Фу, уморила! Крепче мужика.
И дух ее сильней орудий пыток.
(На возвышении темниковцы падают на колени.)
1-й темниковец (протягивает икону)
Наш благодетель и спаситель наш,
Боярин Юрий Алексеич! Бьем
Тебе челом и слезно умоляем,
Помилуй нас, холопов окаянных!
Пречистой Девой молим! Государю
Великому служить мы будем верно.
Долгорукий
Об этом надо было раньше думать.
2-й темниковец (протягивает поднос с деньгами)
У воров были в подневоле мы.
Они нас разоряли и рубили.
И к шатости нас приводили силой.
Мы все отдать готовы за вины
Свои перед великим государем.
Долгорукий (выбивает поднос)
Что, откупиться от меня хотите?
Вы все достойны казни беспощадной!
Темниковцы
Боярин, сжалься!.. Не казни!..
Долгорукий
Вор Стенька —
Клятвопреступник! На господне имя
И на святую церковь износил
Великую хулу и поруганье.
Священников из церкви изгонял.
Сбивал людей без брака жить во блуде.
И зелье богомерзкое курил,
В пост мясо ел. Погряз в грехах антихрист!
На брата брата поднял. И хотел
Всех христиан от бога отложить!
За это сам он отлучен от церкви.
Анафема!
Темниковцы
Анафема!.. Диавол!..
Долгорукий
И потому оставил вора Стеньку
Господь. И отвернулось от него
Все войско. И разбит он под Симбирском!
И ранен, и бежал на Дон, как дьявол
От знамения крестного бежит!
(Пауза.)
Темниковцы
Господь избавил!.. Пощади, боярин!..
Долгорукий
А вы прельстились сатанинским бунтом!
С кем вы пошли на воровство? С колдуньей!
С роднёю сатанинской вора Стеньки.
Всем, всем единомышленникам вора —
Анафема! И адовы мученья!
Темниковцы (крестятся)
Пропали мы!.. О, господи, помилуй!..
Долгорукий (Аксенке и офицеру)
Сюда Алену живо приведите!
(Аксенка и офицер возвращаются в избу.)
1-й темниковец (на коленях)
От худости и по неразуменью
Прельстились на такое воровство.
2-й темниковец (на коленях)
Прими, боярин, наше покаянье!
Век будем бога за тебя молить!
Темниковцы
Прости, прости!.. Помилуй нас, боярин!..
Долгорукий (показывает свиток)
Великий государь, великий князь
Царь Алексей Михайлович и с ним
Великий господин и патриарх
Всея Руси святейший Иосаф
Меня послали к вам, чтоб обнадежить
Вас милостью, когда вы отвратитесь
От зла и прелести бесовской воров.
Всемерно милостивы государь
Великий и святейший патриарх,
Как милостив господь. И ныне вам
Дают они последнюю возможность,
Чтоб души вы спасли. И посылают
Вам грамоту.
Темниковцы (воодушевленно)
Господь услышал нас!..
Надеже-государю слава!.. Слава!..
Святому патриарху слава!.. Слава!..
Боярину-заступе слава!.. Слава!..
Аксенка и офицер в избе приводят Алену в чувства.
Аксенка
Вставай, Алена! Время подошло
Для покаянья или казни. Слышишь?
Офицер
Что краткий отдых пред покоем вечным?!
Долгорукий
И только тот, кто не отдаст себя
На пагубу антихристу, спасется
Душой, и унаследует он царство
Небесное и вечную в нем жизнь.
Зачинщиков должны вы изловить
По деревням и привести на суд
И казнь нещадную. И беглых всех
Холопов и крестьян сыскать дотошно
И выдать приставам за караул.
И отложиться от раскольной смуты.
И староверов по лесным скитам
Переловить и к вере привести
Законной. Поклянетесь ли?
Темниковцы
Клянемся!
Аксенка, офицер и палач выводят Алену из избы к темниковцам.
Алена
Никто за веру умирать не хочет.
И те же люди, и на том же месте
Клянутся всякий раз другим.
Палач (бьет ее)
Молчи!
Долгорукий
Священники в соборе нынче вас
Всех снова к правой вере приведут.
Темниковцы
Ведут!.. Колдунья!.. Всех чуть не сгубила!..
Алена (поднимает два пальца вверх)
Покайтесь перед богом, христиане!
Не предавайте праведную веру
Из страха перед муками земными!
(Палач бьет Алену плетью.)
Темниковцы (шумят)
Будь проклята!.. Сама покайся!..
Долгорукий
Тихо!
Вот, христиане, дьяволова дочь,
Упорствующая в своих грехах.
Она сама призналась на расспросе,
Что зельем колдовским людей губила.
И высшее свершила святотатство —
Бежала из монастыря для блуда
И воровства, предавшись сатане.
И колдовскими чарами прельщала
Людей на шатость. Многих христиан
Сгубила, разоряя их владенья.
И многие хулы на государя
Великого напрасно возводила.
И облыгала церковь и Христа.
В нее вселился бес — и лишь огнем
Изгнать его из грешницы возможно.
И потому, по воле государя
Великого, а также патриарха
Святейшего, приговорили мы
Алену-старицу из выездной
Дворцовой Арзамасской слободы,
Как еретичку и ведунью ... сжечь
Живою в срубе, вместе с чародейным
Бесовским зельем!
Алена
Враг беды пришел
С напастями! И бурю он огня
Воздвиг! И невозможно стало жить.
Крепитесь, христиане, и молитесь!
Держитесь веры! Страшный суд грядет!
1-й темниковец (протягивает ей икону)
Покайся, грешница, хоть перед смертью!
Алена (отворачивается)
Вы даже образ бога замутили.
Душой прельстились к ереси латинской.
2-й темниковец
Все повинились — только ты уперлась.
Поди, умнее всех себя считаешь?
Алена
Когда все каются, кто ж скажет правду?
Долгорукий
В огонь святой колдунью! Да сожжется,
Не каявшись в грехах, как еретичка!
Без милосердья божьего! Аминь!
(Алену тащат к срубу, дрова поджигают, коренья с телеги высыпают в сруб.)
Алена (сопротивляется)
Вот так же Разин вас сожжет!
Долгорукий
Твой Стенька —
Такой же вор и чародей, как ты.
Смутил людей диавол — и сбежал.
Алена
Не верьте, братья! Разин — наш спаситель.
О лихе нашем он печальник. Знайте:
Забросил он чудесный ковш на небо.
На том ковше семь ярких самоцветов.
И стали звездами они сиять.
И по ночам на море и на суше
Указывают людям верный путь.
Ступайте по нему за вашей волей!
(Толпа темниковцев рвется к Алене, солдаты сдерживают людей.)
Темниковцы
На лбу-то крест!.. То божия печать...
Ее судьба — судьба Святой Руси...
Прости, что не уберегли тебя,
Алена-старица!..
Долгорукий (кричит)
Ах, бунтовать?
По одному от каждого десятка
Казню!
(Все стихают.)
Алена (отталкивает палача)
Прочь, изверг! Я сама войду...
Придет он! Непременно он придет.
Он — кара божия! Нельзя ему
Не приходить!
Долгорукий
Придет, жди-дожидайся!
Хоть триста лет.
Алена
Есть время всякой вещи.
Пора! Прощайте и простите, братья!
Все, что могла, я сделала. Бог с вами!
(Алена крестит лоб и грудь двумя перстами и входит в сруб.)
Темниковцы
Смотри, огонь не страшен ей!.. Колдунья!..
Упали цепи с рук ее!.. Святая!..
Она исчезла!.. Вознеслась на небо!..
Голос Алены (из горящего сруба)
Придет на Русь Святую Ангел Силы!
Лицо — как солнце, ноги — как столбы
Огня. И радуга над головой.
И воссияет воля над землей!..


З а н а в е с.


























Картина девятая

(Апрель 1671 года)

Хор
Ох, как вскрылася река из-подо льда,
А в реке течет кровавая вода.
По воде плывут убитые тела
Мимо крепостей, где вольница была.

Как на глинистых песчаных берегах
Жены-матери несчастные в слезах,
Они ищут здесь мужей и сыновей
Среди тысячи загубленных людей.

Ходит старая казачка над рекой,
Пригребает мертвых к берегу клюкой
И, увидев незнакомого, в тоске
Оттолкнет тихонько тело по реке.

Оттолкнет она и снова запоет:
«Не мое ли это дитятко плывет?
Не Степанушкины ль губы напились?
Не Степанушкины ль кудри развились?»

Кагальник. Разин один в курене, рядом навозвышении — часовые.

Разин (раскуривает трубку из коровьего рога)
Оставила чарующая сила,
Та, что меня над чернью вознесла.
Как это все могло со мной случиться?
Я с отрочества был головщиком.
И жаждал над людьми стоять, и мог,
И твердо верил в свой высокий жребий.
Наговорили обо мне чудес.
Мои дела и думы толковали
По-разному. За именем моим
Скрывался не один честолюбивец.
И грамоты писали от меня.
Уж я не знал: что я решил, что — люди.
Умел я побеждать. Но все победы
В конце концов приводят к пораженью.
Анафему пропели мне в церквах.
И крест нательный жжет мне грудь огнем!
(Хватается за крест.)
И отложилось войско от меня,
И отвернулась от меня удача.
Да, Русь — не конь, ее не обуздаешь.
И вожжи вырвались из рук моих.
Война же разрастается все шире
Кровавым извержением небес.
Несет меня разбуженная лава.
Я в ужасе, смятенье и крови!
Теперь головщиком я только значусь...
Но коль война идет — я буду драться.
Или погибнуть — или победить!
Сейчас мне только бы и начинать,
Когда вся Русь восстала на бояр.
Струги построю, пушки закуплю...
Неужто снова на душу возьму
Великий грех? Не я, так кто другой?
(Входит Фролка.)
Фролка
Здорово! Бог дал свидеться.
Разин
Здоров!
Ну, как Коротояк — укоротили?
Фрол к а
Укоротили... руки нам. Боярин
И воевода князь Ромодановский
Побил и поимал нас многих.
Разин (разливает вино)
Худо!
Фролка (пьет)
Нет, не могу я, брат, стоять над войском.
Кричу им: «Стой!» — Они ж меня подмяли...
Как заживают раны?
Разин (пьет)
Ты все знаешь?
Мы, Фролка, и бежать-то не умеем.
В Симбирске так метались на струги,
Что ранили друг друга и топили.
«Я жить хочу — а до других нет дела!..»
Оставили крестьян на произвол
Судьбы.
Фролка
Ну, будя! Что себя казнишь?
Разин
Ты сколько человек привел с собой?
Фролка
Стругов с десяток, с сотню голудвы.
Разин
И нас две сотни только и осталось.
Сейчас с Корнилом самый раз встречаться.
Фролка
А он лютует здорово?
Разин
Лютует.
По возвращенье я ходил в Черкасск.
Там в войске рознь была меж казаками.
Гаврилов Янька тайно захотел
Убить Корнил а. Помешал доносчик.
В курень ему стучал, мол, схоронись.
И только Янька стал ломиться в сени,
Пришли старшины и его срубили.
Корнил с испугу войско попросил
С Москвы. На Дон! И прибыло в Черкасск
За тышу выборных драгун и то ж
Число рейтар.
Фролка
Подлец! Еще ни разу
Не жертвовали так своей мы волей.
С тех пор, как государь нам дал бумагу
О вольной жизни на Дону — и стали
Нас звать «казак бумажная душа».
Разин
И сами мы решили под Черкасск
Пойти войной, собрав три тыщи войска.
Но город взять не удалось. Со стен
Из пушек сильно постреляли нас...
Одна надежда — Астрахань.
Фролка
  Я слышал
Про Астрахань. Из-за Симбирска там
Меж астраханцами случилась смута.
Но круг решил: кто Астрахань захочет
Отдать на милость государю, всех
Поймать и в Волгу пометать.
Разин
  Что Ус?
Фролка
На ладан дышит. Отказаковался.
Разин
Кто ж станет атаманом, Шелудяк?
Того гляди, он и меня заменит.
Фрол к а
Нет, вряд ли астраханцы согласятся
Шелудяка поставить. Он в бегах
В Царицыне. Убить его хотели
За разорение дворов.
Разин
Татарин
Устроил все же новую орду!
А может, Васька Ус тех астраханцев
Подговорил прогнать Шелудяка,
Чтоб не мешал он однолично править?
Ус откреститься рад и от меня.
Хоть и послал охрану мне, когда
Я из Симбирска побежал на Дон...
А как митрополит Иосиф с князем
Семеном Львовым поживают?
Фролка
Жили...
Как только про Симбирск они узнали,
Так астраханцев начали мутить
И Лебедева подкупить пытались.
И Шелудяк, когда пошел в Царицин,
Перехватил их грамоты в Москву.
И вся измена выплыла наружу.
По приговору круга поп Василий
С Алешкою Грузинкиным с раската
Иосифа столкнули, а у Львова
Башку отрезали.
Разин
Да как посмели
Такое без согласья моего!
Фролка
Посмели... Казаков-то Шелудяк
В поход с собою кличет под Симбирск.
Он снарядил сто семьдесят стругов
И с восемь тысяч человек собрал.
И похваляется, что учинит,
Как ты, Степан, а может, даже лучше.
Разин
Я говорю, он и меня заменит...
Тебе идти в Царицын нужно, Фролка.
Скажи Шелудяку, пусть не спешит
И без меня не ходит под Симбирск.
Я скоро буду в Астрахани сам.
Фролка (обнимает его)
Я не хотел печаловать тебя...
Ведет переговоры Шелудяк
С боярами о мире. И готов
Им выдать, где построить можно крепость,
Чтоб казакам на Волгу путь пресечь.
Мол, и трехсот стрельцов на это хватит.
Посланник Эханбек у них посредник.
Разин (пьет из кувшина)
Зовет на бой — а сам спасает шкуру?
Знать, и на Астрахань не опереться...
Фролка
Ус выдал Машу замуж.
Разин
За кого?
Фролка
Да за Грузинкина.
Разин
Вот так уважил!
Фролка
И, говорят, она с ума свихнулась,
Когда башку срубили князю Львову.
Юродивой по Астрахани ходит.
Анисья с ней измучилась совсем.
Ты грезишься ей в казаке ином —
И шепчет: «Ваську Уса накажи.
Из преданных невест неверных жен
Он понаделал. Ты сожги его!»
Разин
Эх, Маша, Маша! Солнце закатилось.
Фрол к а
Князь Машу-то прижил с холопкой, вроде,
Вот и забрал ее с собой с Москвы.
Разин
Князь Львов ее отец?.. А утаила.
Грузинкин, чай, не рад такой подачке?
Смешно судьба соперников разводит.
Не славен, не богат и не любим —
И мужем стал ее. А у меня
Все было, но не помогло. Вот так
Мы за делами и теряем бабу.
А я ее хотел забрать в Кагальник.
Фролка
А как с твоей женой?
Разин
Я ей не нужен.
Со мною — ненадежно, говорит.
Фролка
Что Маша? Нынче вся-то бабья Русь
Свихнулась от насилия и бед...
Разин
А Ваське Усу я припомню Машу.
Фролка
А может, он и прав — нужна ей нянька,
Оберегать юродивую нужно.
А палача Грузинкина боятся.
Мы видим баб своих из-за походов?
Разин (обнимает его)
Я тоже не спешил тебя тревожить...
Тут наши домовитые донцы
На помощь запорожцев пригласили.
И поднялись на промысел над нами.
Я в этот день за пушками уехал.
Они пришли, старшину перебили,
А наших жен, оружие и деньги
Свезли в Черкасск.
Фролка
И что же будет?
Разин
Будет..
Корнил грозится, что, как у Чертка,
Сошлют в цепях кандальных наши семьи
На Север, если не сдадимся мы.
Фрол к а
Так что ж ты не отбил, когда вернулся?
Разин
Я ж говорил, что нас побили... Фролка,
Спеши, не мешкая, сейчас в Царицын,
Скажи Дружинке, шлет пусть казаков
На помощь нам. Коль устоим мы, к лету,
Собрав все силы, двинемся в поход
По украинным городкам к Москве.
Фролка
Я ужасаюсь дерзости твоей!
Степан, все рушится, а ты собрался
Опять в поход. И снова на Москву.
Разин
Уже неволен я остановиться.
Ты, Фролка, не боись. Держись за брата.
Я все хочу, хочу тебя поднять,
А у тебя, видать, кишка тонка.
И червь холопства душу точит. Страшно?
Сам с войском не ходи. А забери
Запасов хлебных, рухляди и денег.
И по пути... мой клад ополовинь.
Но только знать о том никто не должен.
Ты помнишь то урочище на Прорве?
Под вербою корявой, средь поляны,
Я в землю закопал несметный клад.
А в денежный кувшин вложил бумаги,
Все грамоты и письма. Им цена
Поболе клада. Все враги Руси
Там расписались. Вот они теперь
Где у меня!
(Показывает кулак.)
Фролка
Что пользы от бумаг?
Разин (обнимает его)
Они от плахи могут уберечь.
На Лобном месте можно крикнуть: «Слово
И дело государя!» — и спасешься.
Ну а теперь — прощай и будь здоров.
Спеши скорее брату за подмогой.
Фролка (целует его)
Ну, я ушел.
(Уходит.)
Разин (один)
Быть может, навсегда.
Спеши, спеши от гибельного места.
Я знаю, Фролка, убоявшись казни,
Ты выдашь тайну, что тебе поведал.
Пусть хоть она отсрочит смерть твою.
(Входит Аксенка.)
Аксенка
Я вызнал, батька, Яковлев Корнил
Кагальник нынче хочет взять подметем.
Разин (устремляется к двери)
Пусть крестный погоняется за мной
По Дону.
А к с е н к а (останавливает его)
Батька, Дон засечен всюду.
Иль, может, ты один решил бежать?
Неужто с крестным не договоришься?
Разин
А кто договориться смог со смертью?
(Уходит.)
Аксенка
Ну вот, прояснило в моей башке.
От Разина теперь мне мало проку.
И выше Долгорукого не стать.
Пусть холуем останусь, но живым.
Напрасно я надеялся, что Стенька
Возьмет Москву. Москва его возьмет.
(Разин, Лазарка, Евтюшка и два разинца-часовые входят в курень.)
Разин
До срока налетело вражье семя.
А ты, Аксенка, не нарочно спутал?
Аксенка
Не я ли правдою тебе служу?
Видать, меня в Черкасске обманули.
Что будем делать?
Разин
Будем защищаться.
(Вбегает Тимошка с ружьем.)
Тимошка
Там казаки поджечь хотят Кагальник.
Пропал ты, батька, некуда бежать.
Разин (придвигает сундук к двери)
Я вас, крестьяне, долго защищал.
Теперь и ваш черед стоять за батьку.
Евтюшка (помогает Разину)
Умрем, а не сдадим тебя врагу.
Тимошка
Работнику разбойник не товарищ.
Разин
Измена? Чем же я тебе не в масть?
Тимошка
Две разные души. Тебе гулять,
Мне сеять хлеб, вести свое хозяйство,
И печься о семье, и верить в бога,
И в разум праведного государя.
(Шум приближающегося боя.)
Разин
Холопы! Так в холопстве и помрете.
Привыкли перед всеми спины гнуть.
Вот вами и метут, как помелом.
Зато в тиши, смиренье и покое.
К себе-то уваженье потеряли.
Да кто ж таких вас будет уважать?
А я хочу вас вырвать из холопства,
Чтоб вам жилось вольготно на земле.
Тимошка
Поэтому ты все и растоптал,
Пожег, пограбил, порубил? Нужон
Такой помощник нам!.. Мы спину гнем,
Но уважение к себе имеем.
Без нас ни казака нет, ни царя.
Хотел осилить Русь, да надорвался.
Ты не о нас печешься, о себе.
(Аксенка о чем-то шепчется с двумя разинцами.)
Лазарка (обнажает саблю)
Во, осмелел, тудыть тебя в качан!
Прикончить гниду!
Разин (останавливает его)
Нет! Своих не тронь!
А может, ты, Тимошка, в чем и прав?
Здесь не измена, братцы. Это в душу
Плевок!
(Аксенка сзади саблей бьет Лаз арку.)
Лазарка (падает)
Измена, батька!
Аксенка (разинцам)
Налетай!
(Разинцы набрасываются на Разина.)
Разин (сопротивляется)
Ко мне, крестьяне!
Евтюшка (бросается на Аксенку)
Ах ты, сучий сын!
Тимошка (стреляет в Евтюшку)
Поизгилялись над людьми — и будя!
Никто у вас заступы не просил.
Вы все порушите, а нам здесь жить.
Евтюшка (падает)
А может, ты и прав, Тимошка?.. Так?..
Разин (подмятый разницами)
Решили шкурою моей спастись?
1-й разинец (скручивает руки Разину)
Вяжи его!.. Удумал бросить нас?
2-й разинец (ломает саблю Разина)
Своих донцов прикажешь нам губить?
Аксенка (связывает Разина)
Все, Стенька, все! Пора угомониться.
Разин
Да, преданные чаще предают.
Аксенка, ты ж телохранитель мой!
Аксенка
Для государя я тебя хранил,
А так бы уж давно прикончил.
Разин
Братцы!
Да он лазутчик царский — берегитесь!
(В дверь ломятся.)
1-й разинец (оттаскивает с Тимошкой сундук от двери)
Пущай. Расскажет людям государя,
Как мы тебя скрутили.
2-й разинец (открывает дверь)
Заходи!
(Казаки вбегают в курень.)
1-й казак
Он здесь!
1-й разинец (показывает на Разина)
Мы приготовили гостинец.
(Аксенку, Тимошку, разинцев казаки разоружают.)
Разин (отбивается ногами)
А, налетело вражье семя! Вот вам!
2-й казак (замахивается на Разина саблей)
Ах, дьявол! Зарублю, паскуда!
Аксенка (за караулом)
Стой!
Не убивай! Он нужен нам живым.
1-й казак (бьет Аксенку)
Что тебе нужно на пороге смерти?!
Разин
Сбылось твое гадание, Анисья!
Сражен судьбою.
(Входит Корнил Яковлев.)
Яковлев (показывает цепи)
Я — твоя судьба!
Ну, что, отвоевался, баламутный?
Сковать его!
(Казаки сковывают Разина цепью.)
Тимошка (за караулом)
Он чародей — и цепи
Его не сдержат.
Яковлев (садится на скамью)
Сдержат. Мы же эти
Железы в церкви освятили.
Аксенка
 Слово.
И дело государя!
Яковлев (показывает на Аксенку)
Вот его
На стан сведите с дюжим сбереженьем.
(Аксенку уводят.)
Тимошка
Дозволь мне, атаман Донского Войска,
До смертной казни Стеньку караулить. .
Яковлев (Тимошке)
Ты кто?
Тимошка
Тимошка Пименов, крестьянин
Дворовый из Казанского уезда,
На хлебном струге пльл с купцом по Волге.
В Царицыне пограбили нас воры.
Меня пытали, мучили и силой
Заставили пойти на воровство.
Грозили смертью за попытку к бегству.
1-й разинец (кланяется)
И мы неволею в осаде были.
2-й разинец (кланяется)
Мы сами Стеньку Разина связали
И государю послужить готовы,
Донскому Войску и тебе, Корнил.
Яковлев
Ведите повинившихся на стан.
А я пока со Стенькой погутарю.
Убитых унесите. (Про себя) Ни живых,
Ни мертвых мне свидетелей не нужно.
(Казаки уводят пленных и уносят убитых.)
Разин
Все предали! Что страх с людьми творит!
Яковлев
Но больше в мире бед творит гордыня.
Вот как теперь тебя спасти от плахи?
Разин
Предательства, доносы, сыск, раскол!..
Как будто дьявол нынче правит миром.
Яковлев
Ты сам, как дьявол, с церковью воюешь.
Разин
Отец духовный был и у меня.
Да под Симбирском он убит монахом.
Яковлев
Твой Феодосии? Как и ты, антихрист.
Его ты вместо Никона возил
На струге?.. Ведь для черни ты герой.
А сам всему народу врал бесстыдно.
И не царевич Алексей покойный,
А князь Андрей Черкасский — твой Нечай!
Разин
И что? Важнее человека имя.
Оно не возгордится, не предаст...
Корнил, а может, мы пошлем в Москву
Станицу бить челом пред государем,
Чтоб отпустил он нам вины? Ведь раньше
Он казаков донских всегда прощал.
Яковлев
Вот ты и будешь бить челом... на плахе.
Разин
Как низко пал ты, крестный! Попросил
Сам у Москвы солдат на Дон. Теперь
Бумажкой вольной будем подтираться.
Яковлев
А виноват-то в этом ты, разбойник!
Не попроси я — государь пошел
Войною бы на нас. И все пропало.
А так еще есть случай отвертеться.
Разин
А случай этот — голова моя?
Не выйдет, крестный! Государь тебя
В измене с давних пор подозревает.
К тебе из-под Симбирска я пришел.
И рысью шубу подарил тебе.
Ты ж отпустил меня в Кагальник с миром.
Яковлев
И даже лошадь дал тебе свою,
Чтоб спьяну ты не заплутал.
Разин
Вот видишь?
Чай, уж об этом донесли царю.
Доносчиков у нас, как вшей... Корнил,
А я бы ничего не пожалел,
Чтоб эти цепи снять.
Яковлев
Поверь, Степан!
Тебя от сердца отрываю с кровью.
Но поздно. Участь решена твоя.
Не мной, а выше — богом и царем.
Разин
Ведь я зарыл несметный клад!
Яковлев
Далеко?
Разин (смеется)
Сейчас скажу, а ты и побежишь.
Яковлев
Что скалишься-то? Весел перед казнью.
Разин
Ну, облизнулся, крестный? Вот зачем
Остался ты со мной наедине.
Как жаден ты! И рысьей шубы мало.
Пришел пограбить без меня Кагальник.
И снова мало. Не пустил рейтар
Сюда, чтоб остальное заграбастать.
Яковлев
Цыц! Отвезут тебя на Земский двор
В Москву и допытают, где твой клад.
Разин
Тебе не в пользу. Там отписки есть
Твои, а в них измена государю.
Яковлев (оглядывается на дверь)
Какие? Не повинен я ни в чем.
Разин
Да, ты изменник государю первый!
А я — второй. На дыбе и покаюсь.
Меня-то кто в походы снаряжал!
Кто от меня ясырь и рухлядь принял,
Что я по всей Руси поворовал?
Один к тебе в Черкасск я прибыл. Что же
Ты не пленил меня?
Яковлев
Не вышел срок.
Удумал мое имя запоганить?!
Разин
Святому делу жизнь отдать не жалко,
А ты об имени своем печешься.
Ты думаешь, не докумекал я,
Почто ты не хотел со мною ссоры?
Яковлев
Молчи!.. Ты был оружием моим.
Не ведал ты о том, что поступал,
Как нужно было мне... Что? Получил?
Разин
Мы все в руках у сильных и богатых.
Они и вертят нами, как хотят...
Чай, думал, если Разин отделит
Дон от Руси — поклонимся ему,
Не отделит — его же головой
Откупимся от государя?
Яковлев
Понял!
Но кланяться тебе не собирались.
Черт тебя дернул драться за крестьян!
Разин
И до меня крестьяне бунтовали.
Не я — другой бы головщик нашелся.
Яковлев
Другого и казнили б — не тебя...
Хоть побежденный никому не нужен,
Искал я выхода тебя спасти.
Поэтому и пил с тобой по-свойски,
Подарки брал, как от родного сына,
Ты ж вновь в поход собрался за крестьян.
На доброту мою войной ответил,
И даже выдумал меня убить!
Разин
На доброту?.. Ты был слабей, Корнил,
Поэтому убить меня боялся.
А нынче, с рейтарами, хвост поднял...
Забудем, крестный, распри! Ты и я,
Как ни враждуем мы и ни хитрим,
А все-таки за Дон душой болеем.
Ты помоги мне ночью убежать.
Пока бунтует чернь, дай мне возможность
Собраться с силой и пойти на Русь.
Уж в третий раз я победить сумею.
Яковлев
Я домовитых казаков склонил
Простить тебе поход за зипунами,
А за крестьянской волей не пущу!
Теперь ты можешь только головой
Дон уберечь от гнева государя.
Так послужи ему в последний раз!
Но если ты откроешь наши мысли,
Весь Дон тебя навеки проклянет.
Разин
И ты осмелишься закон нарушить,
Чтоб с Дону никого не выдавать?
Яковлев
Ты будешь первым и последним.
Разин
Ой, ли?..
И Ваську Уса ты хотел отдать
Москве, да чуть не потерял бунчук.
Все врешь ты, волчий зуб и лисий хвост!
В жестокости не гребуешь ничем.
Из года в год ты тайно предавал
И волю казаков, и их заветы.
В конце концов ты выдал и меня.
Я мысли разгадал твои давно...
Не ты, а я, Корнил, играл тобою!
Пока хитрил ты, я поднял весь Дон.
Яковлев
Да ты же, Стенька, ряженый. Не тот,
Кем представляешься другим. Вознесся —
Да только высота не по крылам.
Замашки — царские, а ум — холопский.
Куда тебе до нас!
Разин
Куда уж мне...
Иудиному ремеслу не учен.
Предательство оплатит государь.
Лижи ему за это зад, собака!
Яковлев (бьет его)
Цыц! Обнаглел! Рябой самоуправец!
Да, мы собаки, псы сторожевые
У государя на его границе.
Холопы к нам за волею бегут,
А попадают на собачью службу.
И с Дона наш закон — не выдавать —
На пользу государю, чтоб границы
Не оголять от псов сторожевых.
А взбунтовались — хлеба нас лишил.
За хлеб один тебя Москве сдадим.
Давно ль и ты служил таким же псом?
Брехать бреши, но чувствуй и ошейник!
Взбесился — попадай на живодерню!
На возвышении собирается круг; среди казаков —Тимошка, два разинца
и Андрей Черкасский; вкатывают телегу с виселицей.
Разин
Нет правды в этом подневольном мире!
У нас, как драка — все пихнуть горазды.
А отвечать — так виноват один.
И государь Иван не стал бы Грозным,
Не будь опричников. Но кровь на нем!
Свои вины удумали списать
Все на меня? Не выйдет! На-кась — выкусь!
(Казаки вводят связанного Фролку.)
1-й казак (толкает Фролку)
Змееныша из разинской породы
Верховые поймали казаки.
2-й казак
Бежал на Русь.
Яковлев
Добегался. Эх, Фролка!
Ты ж государю бил челом за брата.
А сам пошел с ним воровать.
Фролка
Ты сам
Изменник первый.
Яковлев
Замолчи, щенок!
Ведите в круг антихристов на суд.
Яковлев выходит из куреня, за ним казаки выводят Разина и Фролку.
Фролка (по пути на возвышение)
Нас предали и продали, Степан!
Молчишь? Но я в Москве молчать не буду.
И ты, Корнил, пойдешь на плаху с нами.
Разин
Молчи, собака! Хочешь быть таким,
Как эти сволочи?.. Ты не боись!..
Умел достойно жить, умей достойно
И умереть. И смерть, как жизнь,— одна!
Яковлев (показывает на телегу с виселицей)
Вот тебе, Стенька, воровской престол.
Тимошке дайте-ка ружье. Пушай
Крестьянского головщика крестьянин
И стережет. Вот будет-то потеха!
(Смех.)
Разин
Не ведает он, что творит.
Тимошка (берет ружье)
Не так
Я темен, чтоб в тебе врага не видеть.
Разин
За что?
Тимошка
За то, что ты святую Русь
Умыслил сделать Русью сатанинской.
Яковлев (тихо Разину)
Покайся, крестник,— я спасу тебя.
Разин (тихо Яковлеву)
Пусть этот грех тебя до смерти мучит.
Яковлев (входит в круг)
Старшины, атаманы, казаки
Донского Войска! Милостию божьей
И счастьем государя разорили
Гнездо раскола мы в своем дому.
И Стеньку Разина, врага и вора,
Поймали вместе со злонравным братом.
Забыв соборную святую церковь
И Дону изменив, и государю,
Он возмутил всех христиан и поднял
На брата брата, сына на отца.
И кровь невинных морем пролилась.
За эти богомерзкие дела
Разбойник Стенька отлучен от церкви
И должен быть казнен в Москве. Скажите,
Согласны ль выдать Стеньку государю?
Казаки
Согласны!.. Любо!..
1-й казак
Что орете, «любо»?
Мы можем Стеньку наказать и сами.
Зачем же с Дона выдавать.
2-й казак
При прежних
Царях такого не бывало. Ты
Повадишься теперь в Москву возить
Нас, как азовских ясырей.
(Шум в кругу. Отдаленные раскаты грома.)
Яковлев
Ну, тихо!
Забыли вы, кому служить клялись?
Не все одно, где Стенька примет смерть?
Зато, когда мы выдадим его,
Нам государь отпустит все вины,
А главное — оставит волю Дону.
Вновь спрашиваю вас я, казаки,
Согласны ль ради воли на Дону
Отдать Москве разбойных братьев?
Казаки
Любо!..
Согласны!.. Любо!..
Яковлев
Все, быть посему!
Тем казакам, что с Разиным сидели
В осаде поневоле, повелим,
Под смертной казнью, поселиться дальше
От наших мест. Чтобы иным, смотря
На это дело, впредь не воровать.
Согласны?
Казаки
Любо!.. Любо!.. Любо!..
1-й разинец
Братцы!
Век будем господа за вас молить.
2-й разинец
Прощай, родимый край, а с ним — и воля!
Яковлев
За то, что мы отдали вора Стеньку
Не токмо на Московском государстве,
Но и во всех окрестных странах тоже
Прославимся.
(Оживление в кругу.)
Разин
Прославишься, Иуда!
Казаки
Тума!.. Изменник!.. Сам Иуда!.. Турок!..
Черкасский (подходит к Разину)
Поедешь на Москву народ дивить.
Все говорят, да кто ж такой он, Разин?
Заступник? Чародей? Аль богатырь?
А он рябой патлатый недомерок.
Смотреть-то, скажут, не на что.
Казаки (смеются)
Украсим!
(Вдали появляется Василий Ус.)
Ус (кричит)
Держись, Степан! Копытами затопчут!
(Исчезает. Становится темнее.)
Черкасский (подходит к Фролке)
И брат его — бесовое отродье.
И вся старшина — оборванцы. То-то
Разочаруется народ в Москве.
Разин
Вот как теперь запел ты, басурманин?
Да, зря тебя хранил я с сбереженьем.
Яковлев (обнимает Черкасского)
Теперь же князь Андрей Черкасский будет
Хранить тебя в дороге до Москвы,
Как повелел великий государь.
Разин
Что ж, пусть и он разок меня уважит.
Но я хвостом вертеть пред ним не буду.
Как ты, Корнил!
Черкасский (показывает саблю)
Не будешь — отрублю.
Уж я тебя уважу за почет,
Какой ты мне оказывал в плену.
(Разина ставят на телегу и привязывают цепями за руки, ноги и шею
к виселице; Фролку привязывают цепью за шею к телеге.
Поднимается сильный ветер.)
Разин (Фролке)
Какой поднялся ветер — не простынь.
Еще чихнешь на плахе!
(Смех.)
Фролка (крестится)
Богохульник!
Разин (Фролке)
Ты, Фролка, не боись. Держись за брата.
Народ нас по пути освободит.
Яковлев
От черни мы тебя убережем.
Мы повезем тебя под стражей крепкой,
Чтоб ты дурна не сделал над собой.
Солдаты впереди и позади,
А в середине — наши казаки.
Разин
Поеду я в Москву на колеснице.
В рубашке красной. В окруженье войска.
И верный стременной у ног моих.
И будут все меня в Москве встречать.
Разинут рты и шапки поснимают.
И будут плакать, ликовать, креститься!
Тимошка (крестится)
Спаси, господь, загубленную душу.
Разин
Не так, Москва, хотел в тебя войти.
Я шел к тебе за волей и за славой,
А ты сулишь мне плаху и позор.
Хотел я защитить пред государем
Обиженный боярами народ.
Но лишь на Красной площади царей
Издалека нам видеть удается.
Теперь бояре все царю наврут.
А с места Лобного не слышно правды.
Яковлев
Заткните Стеньке глотку!
1-й казак
Пусть болтает.
2-й казак
А может, пустобрех умнее всех.
(Смех.)
Фролка (Разину)
Что унижаешься перед врагами?
Они ж глумятся над тобой, Степан!
Разин
И над Христом глумились фарисеи,
Но слово божье до людей дошло.
Скорбите, казаки Донского Войска!
Вы не меня, вы волю предаете.
Отныне жить вам под уздой бояр,
Под саблей государевых солдат,
Под острым взглядом сыщиков приказных.
Вы шепотом начнете говорить!..
Простите мне, что я не победил.
Не мог я ведать, чем все обернется.
Вся Русь пришла за помощью ко мне.
Один богатых бил за угнетенья,
Другой за веру старую сражался,
А третий просто грабил под шумок.
Но всех борьба за волю увлекла.
И захлебнулась Русь своей же кровью!
Повсюду стон, и плач, и крик, и скрежет
Зубовный. Преисподней стала Русь!
Что по сравненью с этим казнь моя?
Вожди меняются — борьба извечна.
Как ни метался я в своих сомненьях,
Как ни грешил и как ни ошибался,
Но делал то, чего желал народ.
Не только Дону, всей Руси хотел
Я волю дать. Хотел поставить вровень
Всех: слабых, сильных, бедных и богатых.
Чтоб жили все вольготно и в охотку!
Казацкую я волю нес Руси.
Да вот нужна ли ей такая воля?..
(Вспышки молний, раскаты грома, порывы ветра.)
О ветры вольные, сильнее дуйте!
Сметите зло с моей родной земли.
А мы посеем праведных семян.
О небо, чаще молнии пускай!
Чтоб людям осветить их темноту.
Не видят, до чего живут-то плохо!
О гром небесный, грохочи сильней!
Чтоб у забитых гордость пробудить,
И пусть дерутся до конца за волю,
Какую все имеют на земле:
И зверь, и птица, и ползучий гад,
И только не имеет человек.
Но верю я — настанет вольный век!


З а н а в е с.

Конец