8. Фигнер

Евгений Евтушенко
Бороться! Преодолевать! Победить
 себя! Победить болезнь, безумие и
 смерть... Но как бороться, как
 преодолевать?
 В. Фигнер

 Мрачна Шлиссельбургская крепость –
 державных творений венец,
 и верить в спасенье – нелепость,
 но если не верить – конец.

 Повеситься – выход несложный,
 но кто-то с безверьем в борьбе
 стучит деревянною ложкой
 по водопроводной трубе.

 И сквозь подвывания ветра
 слагаются стуки в слова:
 "Я Вера, я Вера, я Вера.
 Вы живы еще? Я жива".

 Расписывал сказочки Палех,
 но в сказочной этой стране
 цинизм – в орденах и медалях,
 а вера – с тузом на спине.

 Как странно судьба начертала,
 что, тихонькая на вид,
 казанская девочка стала
 невестой твоей, динамит.

 Ах, Вера, все было бы просто,
 когда бы ты слушалась, но
 крамола и молодость – сестры,
 а может быть, это одно.

 На лекции Лесгафта ты ли
 летела, как будто на бал,
 и черные волосы плыли,
 отстав от тебя на квартал.

 Но первый мужчина, который
 увидел твою наготу,
 был мерзостный хрыч – коридорный
 с гнилыми зубами во рту.

 Ухмылка лоснилась на морде,
 а ты в крепостной конуре
 стояла на гнусном осмотре,
 как Жанна д'Арк на костре.

 Ты медленно вытянешь волос
 со страхом невольным внутри,
 но шепчет неслышимый голос:
 "Конечно, седой. Не смотри".

 И чувствуют зрячие пальцы
 морщины – зарубками лет.
 Какая гуманность начальства,
 что в камере зеркальца нет!

 И новая милость державы:
 во двор, где полынь и бурьян,
 идешь ты с лопатою ржавой
 и горсткой садовых семян.

 И в рыцарях взрывов и риска –
 ребяческой нежности взрыв,
 и плачет навзрыд террористка,
 случайно жука раздавив.

 Зовут перелетные утки,
 захлестывает синева,
 и, будто бы бомбы-малютки,
 в суглинок летят семена.

 Им будет, наверное, больно
 под множеством топчущих ног,
 но выдержи, семечко-бомба,
 ползи, шлиссельбургский вьюнок!

 Конечно, эпохи уродство –
 цветами украшенный ад,
 но важно само садоводство –
 не место, где выращен сад.

 На всех перекрестках опасных,
 во всех шлиссельбургах земли
 летят семена из-за пазух,
 чтоб наши потомки взошли!

 Везде, где царят изуверы,
 в любой угнетенной стране
 вы будьте достойными веры
 с бубновым тузом на спине.

 Вы, люди, запутались в распрях,
 вам сад разводить недосуг,
 но всюду, как в камерах разных,
 всемирный растет перестук.

 Сквозь стены двадцатого века
 стучитесь бессмертно, слова:
 "Я Вера, я Вера, я Вера.
 Вы живы еще? Я жива".