Наше двадцать первое октября
твоя двадцать третья осень
разбилось сердце углями костра,
душа покоя и прощенья просит,
надежды скомканы взмахом ресниц
прекрасных твоих глаз мне не забыть,
я помню и храню тепло счастливых лиц,
когда которые улыбками цвели,
я тогда дрогнул, пал,
был подколдован
очарованием твоих десниц,
поставил подпись - я согласен,
отдав приказ смириться для всех мышц
лица, они не подвели - итог был изначально ясен,
как обезумевший матрос, покинул палубу надежды и мечты,
я бросился в кипящий пеной омут - вместилище холодных вод
по зову сладкому сирены - это была ты.
Твоя прощальная печаль
я как всегда был не приклонен
противореча самому себе
в самообмане истину топить, всё же не стоит.